Впрочем, тогда, летом 1940 г., Гитлер, внимательно наблюдая за изменением позиции Испании и отдавая себе отчет в ее чрезвычайной слабости, предпочел оставить испанские предложения без конкретного ответа. Германское командование делало ставку на разгром Англии посредством воздушных бомбардировок. Средиземноморский театр считался второстепенным, а потому вступление в войну Испании не казалось остро необходимым.
Трудно судить, насколько серьезны и искренны были намерения Франко. Действительно ли он хотел попытать счастья в рискованной борьбе с Великобританией или его военные приготовления имели целью «замазать глаза» Гитлеру? Вероятно, в известной мере справедливо и то и другое предположение. На деле Испания по-прежнему оставалась нейтральной страной, наблюдающей мировую бойню со стороны.
Между тем военные действия развивались своим чередом. «Битва над Англией», развернувшаяся во второй половине 1940 г., шла с максимальным напряжением для обеих сторон, участвовавших в конфликте. Экономика Великобритании ценой невероятных усилий успевала восполнять потери, наносимые люфтваффе. Англичане доказали решимость сражаться до конца за свою свободу. Гитлеровское командование вынуждено было пересмотреть планы ведения войны. Средиземноморский театр военных действий приобрел для немцев новое значение, как регион, господство над которым могло разрушить экономические связи в рамках Британской империи и тем подорвать ее способность к сопротивлению.
Вопрос о стратегической роли Гибралтарской базы приобрел особый смысл, а значит, возросло значение позиции Испании. Многое зависело от того, проявит ли Испания серьезную готовность поддерживать «Ось». Германское военное командование добивалось от Франко вступления Испании в войну и допуска немецких войск на территорию полуострова. Участились визиты в Испанию представителей вермахта и германских дипломатов, целью которых было выяснение возможностей испанских вооруженных сил, с одной стороны, и намерений каудильо, — с другой.
В августе 1940 г. Ф. Гальдер, начальник немецкого штаба ОКВ, отметил в своем «Дневнике» по поводу отношений фюрера и каудильо: «Намереваются запрячь Испанию… Теперь фюрер будет его обрабатывать, чтобы склонить к немедленному выступлению на нашей стороне…». Настойчивость германского руководства, намеренного вопреки очевидным и хорошо известным немцам фактам о трудностях, переживаемых франкистским государством, вовлечь Испанию в вооруженный конфликт, подтверждает чрезвычайную важность гибралтарской позиции грандфлига (британского ВМФ) и королевских ВВС.
Гитлер совершенно верно оценивал стратегическое значение Гибралтара и испанских владений в северной Африке, но свою способность повлиять на позицию каудильо он переоценил. Люди из окружения Франко, в первую очередь те, кому довелось быть министрами в его правительствах, знали, насколько обманчива «податливость» и «внушаемость» их начальника. Так, один из них, Л. де Аррессе и Магра, входивший в правительства в первой половине 40-х гг., отмечал: «Каудильо не был личностью легко управляемой, как некоторые предполагали». Эта мысль может быть прекрасно проиллюстрирована историей взаимоотношений Франко и Гитлера в ходе мировой войны.
Каудильо, внимательно наблюдая, как развивается «Битва над Англией», пришел к выводу о том, что английский народ будет бороться до конца. Надежда на возможность успешного для Германии исхода этого конфликта заметно поколебалась. Если позиция каудильо в первой половине 1940 г. была неопределенной и трудно поддается однозначному толкованию, то его намерения и действия в последующие полгода должны быть трактованы совершенно однозначно: Франко прочно встал на позицию невмешательства в войну, и Гитлер явно просчитался, надеясь, что испанский «союзник» пожертвует своей страной ради германских интересов.
Гораздо вернее был понят Франко У. Черчиллем, который определил политику испанского диктатора следующим образом: «Политика генерала Франко на всем протяжении войны была исключительно своекорыстной и хладнокровной. Он думал только об Испании и испанских интересах… Этот тиран с ограниченными взглядами думал только о том, чтобы предотвратить участие своего обескровленного народа в новой войне».
Проведение такого курса Франко должен был тщательно маскировать именно от правительств стран «Оси», потому что положение в Европе 1940 г. не допускало возможности открытой конфронтации с Гитлером. Франко прибег к практике пустых обещаний и бесконечных проволочек, призванных закамуфлировать нежелание воевать. Многочисленные представительные делегации наносили визиты с той и другой стороны, но переговоры оканчивались безрезультатно. Зачастую в ходе этих встреч складывались ситуации, едва не переступавшие грань общепринятых дипломатических норм. Так, во время очередного визита Р. Серрано Суньера в Берлин в ходе тяжело проходивших переговоров им была брошена фраза, что Гитлер ведет себя как «мелкий еврейский торгаш».
Гитлер не собирался отказываться от своих планов втянуть Испанию в войну. Он возлагал надежды на личную встречу с Франко, рассчитывая решить эту проблему. Первая и единственная встреча двух диктаторов была назначена на 23 октября 1940 года. Местом проведения ее было избрано местечко Эндай, расположенное на франко-испанской границе. Рассказ об этом, несомненно знаменательном моменте в истории, стоит начать с описания «опоздания Франко», ставшего почти хрестоматийным: вместо запланированных 14 часов поезд каудильо прибыл к платформе Эндайского вокзала на час позже.
У большинства историков не вызывает сомнения преднамеренность опоздания каудильо, известного своей педантичной точностью. Подобная точка зрения существует издавна и в отечественной историографии. Мнение о сознательной задержке поезда подверглось сомнению в 1990 г. в интервью, которое дал Р. Серрано Суньер советскому журналисту. При этом было сказано следующее: «Франко даже не посмел бы подумать о подобной неучтивости! Мы опоздали по вполне прозаичной причине, из-за отвратительных железных дорог. Я хорошо помню как волновался каудильо, узнав, что поезд прибудет в Эндай позже намеченного срока». Мнение это принадлежит очень авторитетному политику, но… политику, который, был одним из столпов франкистского режима, убежденным гонителем «левых» и придерживался последовательной прогерманской позиции, а к началу 90-х стал убежденным защитником «демократических ценностей» и признал свои ошибки. Искренность такого свидетеля сомнительна.
К версии о запланированном опоздании с целью «психологической подготовки» Гитлера можно относиться по-разному, это не самое важное. Гораздо важнее позиция, занятая Франко на переговорах, и их конечный результат. После взаимных улыбок, приветствий и стандартных клятв в вечной дружбе начались переговоры. Гитлер, излагая свои требования, хотел вырвать у Франко обещание в точно установленный срок объявить войну Великобритании и помочь осуществить намеченную операцию против Гибралтарской крепости.
План захвата Гибралтара, разработанный германским генштабом, носил название «Феликс». Он подразумевал пропуск Испанией через свою территорию 20 дивизий вермахта. Армии Испании в плане отводилась вспомогательная роль. Покончить с английскими силами в крепости предполагалось 10 января 1941 года. В тот же день Испании предлагалось объявить войну Великобритании. Речь Гитлера содержала также требования предоставления морских баз на Канарских островах.
Выслушав фюрера, Франко в ответ заявил, что изложенный план не пригоден, поскольку задевает национальные чувства испанцев. По его мнению, овладение Гибралтаром дело самой испанской армии. Чтобы Испания могла осуществить эту операцию, Германия должна предоставить современное вооружение, тяжелую артиллерию и многое другое. Это заявление каудильо подкрепил указанием на сложность преодоления пиренейских перевалов в зимнее время. Кроме того, он напомнил, что присутствие иностранных войск на территории Испании может вызвать партизанскую войну, сходную с антинаполеоновской гверильей.