Около часа Мурзакин наслаждался этим приятным отдыхом, но был внезапно разбужен легким прикосновением маленькой руки к его лбу. Уверенный, что маркиза, которую он только что видел во сне, простив его, вернулась, он схватил эту ручку и уже собрался поцеловать ее, как заметил свою ошибку. И хотя, засыпая, Мурзакин затушил свечи и опустил абажур лампы, он все же разглядел другое платье, другую фигуру и вскочил с подозрительностью иностранца в неприятельской стране.
— Не бойтесь, — сказал ему нежный голос. — Это я, Франсия!
— Франсия? — изумился он. — Здесь? Кто вас впустил?
— Никто. Я сказала привратнику, что принесла вам пакет. Полусонный, он не обратил на меня внимания, лишь указав на крыльцо. Я нашла двери открытыми. В прихожей двое слуг играли в карты; они не заметили меня. Я прошла через комнату, где находился один из ваших казаков. Он уснул так крепко, что мне не удалось его разбудить, я пошла дальше и нашла вас спящим. Итак, мы одни в этом большом доме и можем спокойно поговорить. Мой брат сказал мне, что вы согласились…
— Но, моя дорогая… я не могу разговаривать с вами здесь, у маркизы…
— Маркиза или нет, что ей до этого? Если она даже и находилась здесь, я говорила бы ее присутствии. Поскольку это касается…
— Твоей матери, я знаю, но, мое бедное дитя, ты хочешь, чтобы я вспомнил…
— Вы видели ее в театре. Если бы вы вновь встретили мою матушку на Березине, то, конечно, узнали бы ее.
— Да, если бы у меня было время хоть что-нибудь заметить, но в кавалерийской атаке…
— Значит, вы атаковали отступавших?
— Конечно, это был мой долг. Твоя мать уже переправилась через Березину, когда вас разлучили?
— Нет, мы не успели это сделать. Полумертвые от усталости, мы заснули у костра на биваке. Мы двигались вслед за армией, не зная, куда нас ведут. Мы покинули Москву в старой дорожной карете, купленной за наши деньги и нагруженной нашими вещами; ее у нас отобрали для раненых. Голодные солдаты из арьергарда разграбили наши сундуки, взяв одежду и провизию; они были так несчастны и не знали, что творили; страдание лишило их разума. Восемь дней пешком, почти босые, мы следовали за войсками, — и только собрались перейти мост, как он взлетел на воздух. Тогда появились ваши разбойники-казаки. Моя бедная матушка крепко прижимала меня к себе. Вдруг я почувствовала, как будто ледяная сосулька вонзилась мне в тело: это был удар пики. Я больше ничего не помню до того момента, когда очнулась на кровати. Моей матери не было со мной, вы смотрели на меня… Тогда вы накормили меня, а затем ушли, сказав: «Постарайся поправиться».
— Да, совершенно верно, но что случилось с тобой потом?
— Слишком долго рассказывать, а я пришла не затем, чтобы говорить о себе.
— Конечно, чтобы узнать… Но я не могу пока ничего сказать тебе. Мне нужно время, чтобы разузнать. Я напишу в Плещеницы, в Студенку, те места, куда могли отвезти пленных, и как только получу ответ…
— А не могли бы вы расспросить своего казака? Кажется, я видела его в Плещеницах вместе с вами.
— Моздар? Действительно, это он! У тебя хорошая память!
— Поговорите с ним сейчас…
— Ладно! — Мурзакин без шума разбудил Моздара, который, быть может, не расслышал бы и выстрела пушки, но при легком поскрипывании хозяйских сапог вскочил, чувствуя себя свежим и бодрым. — Пойдем, — сказал ему Мурзакин по-русски. Казак последовал за ним в гостиную. — Посмотри на эту девушку, — проговорил Мурзакин, приподнимая абажур лампы, чтобы тот рассмотрел лицо Франсии. — Ты узнаешь ее?
— Да, хозяин, — ответил Моздар. — Это та девушка, которая напугала вашу черную лошадь.
— Да, но ты видел ее прежде, еще до вступления во Францию?
— На переправе через Березину. Как вы и приказали, я отнес ее на кровать.
— Очень хорошо. А ее мать?
— Танцовщица, которую звали…
— Не называй ее по имени в присутствии девушки. Значит, ты знал эту танцовщицу?
— В Москве перед войной вы посылали меня отнести ей цветы.
Мурзакин задумался. Казак напомнил ему о приключении, воспоминание о котором заставило его покраснеть, хотя оно и было вполне невинным. Студентом Дерптского университета[21], находясь на каникулах в Москве, он в восемнадцать лет страстно увлекся Мими ла Сурс, пока однажды не разглядел ее при свете дня: она уже утратила свежесть и постарела.
21
Дерпт — старое название г. Тарту (Эстония), в котором в 1632 г. был основан университет, существующий и сегодня.