Относя возникновение нравственности к самым истокам существования человечества, Вольтер полагал, что для осознания содержания «естественных законов» и необходимости следования им людям достаточно элементарного здравого смысла. Но, считал Вольтер, уже на заре человеческой истории «естественная нравственность» подверглась у большинства народов извращению под влиянием суеверий. По убеждению Вольтера, все до сих пор существовавшие религии, включая иудаизм и христианство, мешали людям правильно понять их нравственные обязанности. Вольтер указывал, что, хотя некоторые заповеди Ветхого и Нового заветов сами по себе имеют нравственное значение, они в самих этих «священных книгах» обесцениваются и дискредитируются апологией множества по сути дела аморальных поступков бога и всевозможных «святых». Между тем в глазах верующих именно эти поступки являются эталонами богоугодного поведения. Так, библейский бог вопреки тому, что он именуется милосердным отцом, предстает в своих деяниях вздорным тираном, который крайне жестоко и несправедливо осыпает карами созданных им людей. Библейские патриархи, пророки, прославляемые за благочестие цари попирают на каждом шагу самые простые и основные нормы морали. «Благоразумный индиец» из вольтеровской философской повести «Письма Амабеда» (1769) так выражает возмущение нравственного сознания при чтении жизнеописаний ветхозаветных «праведников»: «О, Брама! О, вечная справедливость! Что за люди! Все они в старости спят со своими служанками. Один делает гнусности со своей тещей, другой — с своей невесткой. Здесь целый город хочет обойтись с бедным священником так, как если бы он был красивой девушкой; там две барышни из хорошей семьи напаивают своего отца допьяна, спят с ним по очереди, рожают ему детей» (3, 1, 378–788).
Фундаментом нравственности, считал Вольтер, является издавна известный, но очень редка соблюдаемый принцип, предполагающий взгляд на людей как на свободные и равные между собой личности: «Поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой», или в другой формулировке: «Не делай другим того, чего ты не хочешь, чтобы делали тебе». Терпимость как основание свободы верования, мысли и слова рассматривается Вольтером в качестве прямого следствия из приведенного «золотого правила» нравственности. Величайшая безнравственность иудаизма и христианства заключается, согласно Вольтеру, в насаждении ненависти к иноверцам и утверждении жесточайшего насилия по отношению к ним, а также к еретикам в собственных рядах. Он отмечал, что в полном противоречии с моралью иудаистская и христианская церкви объявляли «святыми» даже самых безнравственных и прямо-таки преступных правителей, лишь бы последние выполняли бесчеловечные предписания церковных иерархов. Церквам, духовенству Вольтер, таким образом, категорически отказывал в претензии быть учителями нравственности, а «священным книгам» — в моральной назидательности, доказывая, что фактически они играют противоположную роль. Легко заметить, что критика Вольтером клерикальных истолкований нравственности одновременно представляет собой отрицание краеугольных установок феодально-абсолютистской морали.
Но, решительно деклерикализируя и обмирщая нравственность, Вольтер все же утверждал, что вера в бога является необходимой опорой морали, и это утверждение превратилось к 60-м гг. в главный, «социальный» аргумент вольтеровского деизма (разумеется, речь шла не о боге любой из реальных религий, а о боге в соответствии с деистическими воззрениями). «Мне кажется, — писал Вольтер в „Философском словаре“, — что главное заключается не в метафизической аргументации, а в том, чтобы взвесить, нужно ли для общего блага людей, этих окруженных несчастьями мыслящих животных, принять вознаграждающего и карающего бога, который служит нам одновременно и уздой и утешением, или же отвергнуть эту идею, оставляя нас в бедствиях без надежды, а при совершении преступлений без угрызений совести» (6, 18, 376; см. также 3, 2, 99). На поставленный вопрос Вольтер без колебаний отвечает утвердительно: «Вера в бога, вознаграждающего за добрые поступки и наказывающего за дурные, а также прощающего небольшие проступки, является для человеческого рода самой полезной верой» (6, 21, 574; см. также 3, 2, 100). Деистические апелляции Вольтера к «общему благу людей» содержат утверждения о двух необходимых функциях религии, рассматриваемых в единстве: утешение и обуздывание. «О чем идет речь в нашем споре? — спрашивал Вольтер автора „Системы природы“, т. е. Гольбаха. — Об утешении нашего несчастного существования. Кто же его утешает? Вы или я? В нескольких местах вашего труда вы сами признаете, что вера в бога удерживает некоторых людей на грани преступления: этого мне достаточно. Если данное мнение предупредило хотя бы только десяток убийств, обманов и несправедливых приговоров, то я считаю, что его должна принять вся земля» (6, 18, 377–378).