Поскольку и северная Франция, и большая часть южной (Гиэнь) находились в руках врагов, дофин Карл, чувствуя себя между молотом и наковальней, окопался в средней части страны, в городе Бурже, за что его и прозвали «Буржским королем». Но среди крестьян и горожан Франции, больше всего терпевших невзгод от вражеских нашествий, стала распространяться молва, что Францию «погубила женщина, но спасет девушка». Женщиной-губительницей была, конечно, королева Изабо. А вскоре появилась и девушка. Это была простая крестьянка из пограничной лотарингской деревушки, и звали ее Жанна, по отцу д’Арк. Жанне казалось, будто она слышит голоса святых, призывающие ее спасти Францию и короновать Карла, все еще считавшегося дофином. Повсюду рассказывая о своем высоком призвании, Жанна добилась встречи с Карлом и внушила ему доверие. Он допустил девушку к командованию армией, которая стояла в осажденном англичанами Орлеане. Воодушевленные бесстрашием и энтузиазмом Жанны, французы сняли осаду с Орлеана, а мужественная девушка получила прозвище «Орлеанской девы». Под водительством Жанны французская армия одержала ряд побед на Луаре, а затем героиня повела нерешительного Карла в Реймс, церковную столицу Франции, где он и был коронован (1429). Но французская знать с недоверием и завистью воспринимала успехи бесстрашной крестьянки, добившейся огромного влияния на армию и народ. Ей стали всячески мешать, и под Парижем она испытала первую неудачу. Когда, защищая город Компьень и участвуя в вылазке, Жанна прикрывала отступление, перед ней закрыли ворота крепости, и она была захвачена бургундцами. В те времена знатных пленников из плена выкупали. Но при французском дворе не было сделано ни малейшей попытки выкупить Жанну. Тогда Филипп Добрый за большую сумму денег продал ее своим союзникам — англичанам. Против Жанны д’Арк был возбужден уголовный процесс по обвинению в колдовстве. Она мужественно защищалась, но силы были неравными. В осуждении ее большую роль сыграл Парижский университет, профессора и магистры которого пресмыкались перед владевшими Парижем англичанами. Жанна была признана виновной и сожжена в Руане в 1431 году, в тот самом, когда родился Франсуа Вийон.
Мученическая смерть Жанны д'Арк ничего не дала англичанам. Начавшийся благодаря ей перелом вдохновил французов, и они одерживали победу за победой (известную роль в этом сыграл главный военачальник Карла VII, коннетабль де Ришмон, имя которого мелькает на страницах книги Фавье). В 1453 году война закончилась полным освобождением Франции за исключением города Кале, удержанного англичанами, а герцог Бургундский Филипп Добрый был вынужден заключить мирный договор с Карлом VII. В дальнейшем французский король, победы которого были связаны с именем «колдуньи», пошел на «реабилитацию» Жанны д’Арк. После тщательной подготовки, через два года по окончании войны, был организован новый процесс, на котором те же ученые мужи, осудившие некогда Жанну на смерть, теперь объявили ее невиновной и полностью оправданной, а в дальнейшем (в 1920 году) она была причислена к лику святых. (Заметим, что в современной французской историографии вместо «реабилитации» принято говорить об «аннуляции осуждения» Жанны д’Арк.) Франсуа Вийону в том году (1456) исполнилось двадцать пять лет, и в его стихах Жанна д’Арк упоминается неоднократно. Нужно было залечивать раны, оставленные войной. Карл VII провел ряд реформ, о которых упоминается в книге Фавье, в том числе военную, налоговую, реформу Парижского университета и «Прагматическую санкцию», ослабившую зависимость от Рима французской церкви (она стала называться «галликанской»). Однако последние годы правления Карла VII были омрачены борьбой с наследником престола, дофином Людовиком (будущим Людовиком XI).
Рожденный и воспитанный в обстановке постоянных интриг и вероломства, юный Людовик, обладавший живым характером, пытливым умом, наблюдательностью и редким упорством, как губка вбирал в себя все окружавшее и делал немедленные выводы. С детских лет познав цену «феодальной верности», свидетель бесчисленных ложных клятв, маскировавших предательство, он рано усвоил и навсегда сохранил в себе лицемерие и неразборчивость в средствах ради достижения цели, а целью была абсолютная власть. В 1440 году семнадцатилетний наследник престола принял участие в «Прагерии» — мятеже, поднятом против Карла VII крупными феодалами. Мятеж был быстро подавлен, а своего сына король сослал на 15 лет в провинцию Дофине. Позднее, обвиненный в отравлении королевской фаворитки, Людовик оказался вынужден бежать к своему дяде, герцогу Бургундскому Филиппу Доброму — старому сопернику французских монархов. При бургундском дворе дофин прожил несколько лет, вплоть до смерти отца, с которым он так и не помирился. Герцог Бургундский рассчитывал сохранить влияние на племянника, но просчитался. Едва Людовик вступил на престол (1461), как сразу же взялся за реализацию своей программы, сложившейся у него в предшествующие годы. Речь шла о полной перестройке общества и государства, ликвидации феодальных порядков, предельной централизации страны в ущерб крупным сеньорам и под эгидой единого правителя — абсолютного монарха. Впрочем, описание феномена Людовика XI выходит за рамки нашего очерка; для Вийона, как показал Фавье, вступление на престол нового короля ознаменовалось освобождением из мёнской тюрьмы, но уже через два года (1463) поэт навсегда исчез со страниц истории, и оказался ли он свидетелем преобразований нового короля или умер, так и не соприкоснувшись с ними, остается неизвестным.
В заключение несколько слов о настоящем издании книги Ж. Фавье. Предыдущее (1991 года) нельзя назвать удачным: оно изобиловало неточностями и ошибками, иногда — грубыми. В издании не было иллюстраций и отсутствовала составленная автором хронологическая таблица, необходимая для книг такого рода. Ныне все эти дефекты устранены. Перевод выправлен и приближен к подлиннику. В приводимую в конце книги хронологическую таблицу внесены некоторые необходимые для издания на русском языке исправления и дополнения. Полностью приведена библиография из французского оригинала, а также дана краткая библиография на русском языке. Особо хочется отметить, что настоящее издание снабжено необычайно интересными и редкими иллюстрациями, отражающими различные аспекты жизни Франции в XV веке. Мы уверены, что обновленный «Франсуа Вийон» найдет своего читателя и не залежится на полках книжных магазинов.
Пролог
Я ЗНАЮ ВСЕ, НО ТОЛЬКО НЕ СЕБЯ…
5 января 1463 года. Три дня на то, чтобы убраться из Парижа. Это единственное, чего удалось добиться мэтру Франсуа де Монкорбье по прозвищу Вийон, которого приговорили накануне к казни через повешение за то, что каким-то образом он оказался причастен к одному скверному делу, во время которого пошли в ход ножи. И вот 8 января, в самом начале того года, о котором нотариус Жан де Руа сообщает, что он «не был отмечен ни единым примечательным событием», Вийон навсегда вышел из истории.
И вошел в легенду. Его приговорили к изгнанию сроком на десять лет, так что в 1473 году он мог бы вернуться. Однако к этому времени в городе никто о нем уже не вспоминал. Поэтому, когда в 1489 году книготорговец Пьер Леве опубликовал «Большое и Малое завещания Вийона и его баллады», в Париже не нашлось ни одного человека, способного похвастаться личным знакомством с уже знаменитым поэтом. А ведь если в ту пору он еще не умер, ему было всего каких-нибудь шестьдесят лет.
Поэт сам рассказал о своих физических страданиях, явившихся следствием тяжелой жизни, лишений и нескольких тюремных заключений. Тот Вийон, который торжествует над своим тюремщиком — «Разве я был не прав?», — ничуть не похож на прощающегося с жизнью человека, хоть накануне он действительно был в самом жалком состоянии духа. За тридцать два года жизнь здорово потрепала этого озорника. Кстати, о жизни Вийона поведал нам летописец по имени Франсуа Рабле. В выправленной им в 1550 году четвертой части «Пантагрюэля» Рабле рассказал, что автор «Завещания», поселившись «на склоне лет» в расположенном в Пуату местечке Сен-Максен, сочинил «на пуатвенском наречии мистерию Страстей Господних», какие пишут, дабы повеселить народ на ярмарке.