— Да! Я готов, — едва не пуская слюни, весь дрожа в предвкушении и даже тыча прямо по курсу внезапно возникшей эрекцией, завопил этот... кретин.
Жалкая тварь, тебя даже и не жалко!
В тот самый момент, когда этот урод, не долго думая, дал согласие, от меня протянулись лишь во Взоре видимые, переливающиеся хаосом щупальца и опутали душонку этого урода. После чего между нами осталась связь, которая продержится при подобной формулировке договора не более пары-тройки реинкарнаций. Но мне хватит.
— Авада Кедавра! — шарахнул я в эту жалкую тварь.
Ну а его, выбитая из опавшего тела душонка — так и не смогла улететь, будучи притянута моей нитью хаоса, и теперь станет наградой за данж, который закончится буквально через семь секунд. Шесть, пять, четыре, три...
— Не скучай, Сакура, я скоро вернусь.
Глава 3
ГЛАВА 3
— Всё, я вернулся, — со вздохом возвестил я трёх прелестниц, вновь оказавшись на поляне под дубом.
— А разве строгий Господин куда-то уходил? — едва не сдув меня своими порхающими ресничками огромных синих глаз, прококетничала одна из двойняшек, состроившая эдакую глупышку.
— Какая ты не внимательная, Лу, — скорчив не менее очаровательную мордашку, но с легким налетом важности, выдала вторая, при этом до невозможности живописно разметав свои чудные ярко-синие, блестящие тяжёлой гладкостью волосы, когда совершила эдакий резкий, но очень пластичный полуоборот.
— Вам уже разрешили покинуть свои позиции? — хищно сузив удивительные светло-серые с темной каймой глаза, не преминула высказать свое «фе» и та, кто ныне именуется Вироной Торпс. При этом она излишне... эм, модельной, как по мне, походкой зачем-то продефилировала по краю поляны, то и дело поправляя прическу недлинных темно-синих волос.
— Дом, милый дом, — устало дал я оценку этому вот «шапито», но всё же не удержался и «шутканул». — Может опять рвануть к милейшей Сакуре? Та, пусть и пытается убить, но хотя бы молчит.
— Что за Сакура, наш ненасытный Господин?
— Лучше сюда ее, а мы уж... наш умный Господин!
— Кто такая, наш доверчивый Господин? — чуть ли не одновременно прозвучали три возгласа, на что я лишь вздохнул.
— Та, которая не так досаждает, как некоторые. А если и говорит, то по делу. Так, ладно. Я тут закончил, возвращаемся в Белосолье, — подытожил я наше странное общение. Но в конце буркнул едва ли не под нос, глянув на тонкие фигурки в облегающих трико. — Да и нормальной одежды надо прикупить.
Пока мы двигали к упомянутому населенному пункту, я проверил сообщения Системы, которая порадовала меня зачислением 45,000 ОО за Кисигаву, сдохшего после бомбардировки «Шампиньоном»(с ухмылкой).
Мой гриб сначала уничтожил то его облако, предварительно нарастив свою массу, когда пророс в грунт и в качестве кормовой базы начал использовать принявшееся активно противодействовать скопление спор больного старикашки. А уж когда все защитные средства того поганого сморчка были пожраны моим разросшимся порождением, то и сам он стал кормом для уже полноценной на тот момент грибницы таких себе шампиньончиков. Вполне съедобных, кстати. Мда. И которые, к слову, просуществовали не многим дольше шизанутого ботаника.
Я ж всё-таки не ставил перед собой целью покорение мира. Хотя, всё же, люди в роли носителя легочного гриба-симбиота — это само по себе звучит жутковато. Но, в конце концов, я не мог поступить иначе, так как уж больно забористую гадость выпустил больной урод, и заражение всего населения планете было лишь делом времени, поэтому пусть лучше носят в груди мою безвредную штуку, чем ту его, от которой с криповым видом лазают по стенам или бегают на руках волосатыми обрубками. Бррр.
Я, кстати, когда возился со своим грибным проектом, понял: как можно было противодействовать споровому облаку и добраться до Кисигавы. Достаточно было лишь подобия ливневого дождя, ну или из пожарного брандспойта окатить эту пакость, дабы промочить всю витающую в воздухе муть. И тогда, будучи отяжелевшей, она припала бы к земле и не была бы уже способна к активному сопротивлению. Ну а старику хватило бы и метко засандаленного огнешара. Вот так.
Но бросать начатое я не стал, так как оставлять на произвол судьбы остальных инфицированных людей того мира не желал, поэтому-то и довел до конца Шампиньон.