Почему я решил, что искавшая спасения девушка не претерпела вышеперечисленных мероприятий со своей внешностью, а случись умыть ее, то можно не опасаться инфаркта? Ну так висящая на вешалке перед входной дверью моя необъятная серая костюмная двойка фасона 40 – 50-ых, с её завышенной талией и архаичного вида подтяжками, да при коротком смешном галстуке, я уж не говорю о шляпе тех же времен, а также приличной такой длины юбка школьной «матроски» располовиненной девчонки — всё это как бы намекает, что Интернета тут пока еще нет, а из косметики в ходу лишь пудра, тушь, помада и чё-то там еще.
Короче, эта красивая азиатка, так скоропостижно скончавшись, вызвала у меня бурю негодования и заставила выплеснуть его на следом летящую мне в рожу... эм, какую-то волосатую ебаку. Которая сейчас, в ореоле своей развевающейся смолянистой пакли на башке и с хищно протянутыми ко мне довольно уродливыми когтистыми, некогда женскими руками, стремительно сближалась с моей жирной тушей. При всём при этом, еще и кровожадно ухмыляясь своей огромной, растянутой будто резиновая пастью, усеянной частоколом акульих зубов. «Звонок» отдыхает.
— Аниме, какое-то! — раздраженно буркнул я, под «тилиньк» Системы, стряхивая черную кровь с Резвого, которым успел пресечь все нездоровые поползновения, ну или попрыгновения этой вот любительницы разделять красивых девочек напополам.
В общем, я довольно резво, оправдав имя своего Системного меча, еще в полете разделил на аккуратные кубики и без того не комплектную тётку. Эм, полутётку. Короче, бледную и, к слову, тоже симпатичную, если не скалится и не пырится своими зенками, разумется, верхнюю женскую половинку, которая, когда не прыгает, перемещается под жутковатый цокот на своих когтистых руках. Забавная такая, но быстрая зараза.
За эту пакость мне дали 200 ОО. Как, впрочем, и за еще троих таких же, кои, взбежав по лестнице и наконец оказавшись на моем втором этаже, также решили поживиться жирным и вонючим стариком. Мною, в смысле. Вот только трудно бегать и прыгать без рук, когда это единственные твои конечности, да и кусаться без головы тяжеловато. Мда.
В общем, еще +600 ОО.
Осмотрев лестничную площадку перед входом в свое убогое и, очевидно, дешевое жилище, я за руку и за ногу втянул к себе обе половинки моей юной гостьи, чтобы позаботиться о ней, пока она, наверняка, не принялась уподобляться этим прыгающим уродствам. О чем мне подсказывает элементарная логика и несколько просмотренных еще на Земле, в период моей жизни на колесиках, фильмов о зомби. А после того, как я, недовольно мотнув головой, отпихнул ногой с порога фрагменты «руконогов» и захлопнул-таки эту, с позволения сказать, дверь, то безотлагательно принялся за 1/32 резерва подключаться Исцелением к как положенно уже сложенным воедино половинкам девчонки, чтобы поскорее вернуть к жизни ее тело, не успевшее еще за эти полминуты претерпеть непоправимых изменений, ну и не отпустить во Взоре отчетливо видимую душу той. Что с недавних пор, к слову, стало мне доступно.
Ну да, демон я. И чё? Главное, уродом не становиться. Но сейчас не о том. Нужно торопиться.
— Ну как, малая? Что-то ты в обморок упала. От голода, наверное. Диета? За фигурой небось следишь? — спустя некоторое время спрашивал уже я, решив сбить с толку и запудрить мозги глупыми вопросами ошарашенную девицу, чьи глаза от удивления стали как... как у меня в состоянии покоя. Мда.
В ответ она что-то затараторила на своем, но после моей просьбы перешла на Инглиш:
— Мистер Соулман, что случилось? Почему... я? КАК? — как видно, всё же не купившись на мою отвлекающую болтовню, взволнованно выпалила эта экзотическая красотка, при этом вся сжавшись и дрожа, особенно когда с недоумением разглядывала свою изрядно пропитавшуюся кровью одежду с разделительной полосой под грудью, но на проглядывающем через которую теле даже шрамов не осталось.
— Как тебя зовут, милая? — добрым и успокаивающим голосом... прохрипел я, обдавая своим замечательным дыханием всё вокруг. А увидев недоумение на лице девчонки, поспешил виновато добавить. — Ударился головой и потерял память.
— Совсем, мистер Соулман? — с участием и вроде бы позабыв о странностях своего поврежденного одеяния, промолвило это доброе дитя.