Резко обернувшись, она увидела невероятной красоты картину. В нос ударил запах цветов, солнце заливало бутоны, которые стремились к небу, легко покачиваясь на летнем ветру.
Неожиданно она почувствовала, как две руки обнимают ее сзади. Крепко. Боясь потерять. Его трясло. Их обоих.
— Прости меня, я хотел сказать… я не знал, что так все обойдется.
Не пошевелившись ни на сантиметр. Не повернувшись к нему, потому что ей не хотелось показывать всю боль, что была у нее сейчас в глазах, Гермиона прошептала:
— Я так не хотела, чтобы это было правдой. Все мысли, которые возникали в моей голове, что ты просто решил поиздеваться надо мной, я старалась отсекать. Я наивно полагала, что ты правда изменился. Но ты остался прежним, Малфой, — она повернулась к нему лицом. Он сделал шаг назад. Его желваки играли на челюсти. — Или мне называть тебя Амадеем?
Он попытался взять ее руку, но девушка подняла палочку.
— Больше никогда, слышишь? Никогда не подходи ко мне…
Когда предательские слезы вновь начали катиться по ее щекам, она аппарировала, оставляя его одного на террасе с пионами.
========== 7 ==========
Комментарий к 7
Простите за задержку.
Легкие словно целлофановый пакет, который может лопнуть от легкого нажатия. Гермиона еле дышит. У основания ее горла застряли каменные крошки отчаяния и страха за себя. Она разбита. Выпотрошена. Девушка держит голову в плотном обхвате рук. Ей нужно за что-то держаться, иначе она упадет. Умрет от разбитого сердца.
Она ничего не видит из-за слез и не слышит из-за звона в ушах. Он лгал. Какая она наивная идиотка, что влюбилась в мужчину, которого ни разу не видела.
«Дура. Дура. Дура.» — читала она себе, как мантру.
Что ей делать? Как ей быть? Немного успокоившись, она вспоминает, что все телефонные разговоры были лишь фарсом, который Малфой так отлично выстроил и ее опять накрывает тяжелое отчаяние. Слез нет. Сухие глаза болят от света лампы в ее маленькой гостиной. Она направляет палочку и гасит свет, помещая комнату в полумрак. Цветы источают аромат на весь дом, напоминая о нем вновь и вновь. Даже диван ей противен. Вся квартира заочно облапанна им, он был везде и нигде. Этот старый диван уже не мил, она сейчас будто увидела его под микроскопом: кожа потрескалась, подлокотники стерлись, и левая часть дивана сильно прогнулась, оповещая всех, где находится любимое место хозяйки этой квартиры.
Гермиона ходила из комнаты в комнату в потемках. Рыжий кот наблюдал за ней со стороны, он чувствовал боль хозяйки, но помочь ей не мог. Она отталкивала его, когда тот терся о ноги.
Что ей нужно было знать на данный момент?
Малфой подбрасывал ей записки в кафе, прикидываясь другим человеком. Зачем? Забавлялся? Да, он забавлялся, твердила она себе. Грейнджер на секунду представила, как она разворачивает клочок бумаги и ее лицо озаряет улыбка, а он стоит на улице и наблюдает за ней, злорадствует, смеется над ней, над наивной идиоткой.
Зачем он присылал цветы и назвался чужим именем? С чего ради он играл на два фронта? Ужиная с ним, она чувствовала его искренность… А искренностью ли была? Ведь Малфой говорил ей, что нет никакого подвоха в его поведении, нет никакой корысти НИ В ЧЕМ…
Она уже ничего не понимала. К вечеру воскресенья девушка выходила на кухню только покормить кота, затем сразу возвращалась в кровать, падая лицом вниз на подушку. Гермиона была вымотана. Совы приносили почту и складывали ее у окна, так и не дождавшись, что девушка им откроет. Письмо за письмом. Ей было неинтересно от кого они. Она знала, что некоторые из писем от НЕГО. Даже имя девушка не хотела произносить, настолько ОН был отвратителен.
Когда Грейнджер аппарировала из дома Малфоя, — вырубила телефон и наложила защитные чары на квартиру. Никто не может трансгрессировать к ней, пока она не снимет заклинания. Поэтому совы пачками прилетали в ее дом.
Уже засыпая Гермиона думала, как ей поступить завтра. Одно она знала точно, он не увидит ее слез. Не услышит и слова из ее уст. Все кончено. Гриффиндорка завалит себя работой, пропуская обед, лишь бы не появляться в столовой Министерства, и не будет посещать кофейню. Теперь кафе для нее больше плохое воспоминание, чем приятное послевкусие мяты во рту от фраппе, который она так любит. Грейнджер не подпустит к себе Малфоя, чего бы ей это не стоило.
***
Утро понедельника началось для Гермионы очень рано. Она так и не сомкнула глаз. Из зеркала на нее смотрела вымученная слезами девушка. Опухшие, красные глаза выдавали боль, которую гриффиндорка выплескивала ночью, рыдая в подушку. Наложив на себя косметические чары, немного улучшив свой облик, Гермиона затянула волосы в тугой хвост. Надев на себя черную легкую водолазку и такого же цвета облегающие брюки, она решила обойтись без каблуков, выбрав на ноги лакированные Оксфорды, трансгрессировала в свой кабинет. Черный облик, черная искомканная душа.
Услышав хлопок, секретарша Лиза со стуком зашла в кабинет.
— Гермиона, доброе утро, — отчего-то ее голос прозвучал с сожалением. Грейнджер предполагала, что ее крики в доме у Малфоя слышал не только он, но ей было все равно. — Сегодня заходил Драко Малфой, он настаивал, чтобы увидеть тебя.
Уголки губ у Гермионы поползли вверх, в отвращении.
— Меня нет для Драко Малфоя. Я зачарую дверь против его визита. Лиза, сегодня с Терри можете остаться здесь. Я сама займусь домами.
Ей это было нужно. Без свидетелей. И Лиза это поняла, вежливо кивнув ей. Весь день Гермиона сверхурочно отрабатывала план посещений домов, ни разу не вернувшись в офис. Девушке удалось немного отвлечься от пятничных событий. Она всецело отдавала себя работе.
Так пролетел вторник, среда и четверг, пока перед уходом домой в ее кабинет вошел Гарри.
— Мерлин! Гермиона! Ты плохо выглядишь, — он подошел к ней в плотную и взял за плечи осматривая ее с ног до головы. Он был в шоке, подруга скинула несколько килограмм. — Что с тобой? Ты больна?
Она грустно улыбнулась, облокотившись на стол. Гарри знал свою подругу как свои пять пальцев. Он узнал этот грустный и отчаянный взгляд. Дело было не в болезни. А в мужчине. Гермиона однажды смотрела так на Рона.
— Это твой парень по переписке тебя обидел? Амадей? — пытаясь заглянуть девушке в глаза он уперся в отстраненный взгляд.
— Амадея больше нет… — вздохнула она и натянуто улыбнулась. А через секунду уткнулась головой в плечо друга и разрыдалась. Гарри гладил ее плечи, успокаивал словами и не совсем представлял, что случилось у подруги с тем парнем за время его отсутствия.
Гермиона давно решила не говорить про Драко Гарри. Не рассказывать то, кем был на самом деле Амадей. Она просто сказала фразу, которую заучила перед зеркалом:
— Он просто сказал, что у нас ничего не выйдет. Мы с ним так и не встретились. Все кончено…
Гарри уговаривал ее пойти к ним с Джинни на ужин, но девушка отказалась, сказав, что всю неделю вкалывала как лошадь и очень устала. А завтра у нее еще больше работы, к которой ей нужно выспаться. Почти у камина Гарри обернулся и спросил:
— Малфой ходит злым, я его таким даже в школе не видел. Вы с ним до сих пор общаетесь? — подруга покачала головой. — Хорошо, если будет приставать с оскорблениями, сразу говори мне! Я прямо чувствую, что он что-то натворил…
Он скрылся в зеленом дыме, так и не услышав то, что Гермиона прошептала:
— Он натворил очень многое…
***
Предрассветное солнце похоже на кусок растаявшего сливочного масла. Полутьма в спальне Драко Малфоя прячет за собой огромный беспорядок несвойственный хозяину дома.
— Мистер Малфой? — писклявый голос домовика режет слух после ночи алкогольного марафона. — Вы сказали Дикси разбудить вас, хозяин!
— Я тебе не хозяин! — слишком грубо рявкнул Драко подняв еще пьяную голову с подушки. — Ты свободный эльф, чёрт тебя дери! — чуть мягче продолжил он.
Целую неделю слизеринец пытался исправить свои ошибки, но, как оказалось, тщетно. Гермиона отгородилась от него всеми способами. Он понимал, что сам виноват в этой ситуации.