— И такое бывает, — пожала плечами я, совершенно не удивляясь происходящему. — Короче, если что-то ещё разобьёте, пеняйте на себя, ибо я приду и всех на британский флаг порву и повешу в центре города, — выпалила я, посмотрев на время. — Твою мать, опаздываю! — возглашаю я, забегая в зал, где на диване лежат два тела, одна из которых снизу, стонет, как на кастинге в порностудии, а на ней лежит пацан с длинными волосами, с волосатой грудью и с огромными губами, которыми он касается шеи бедняжки, которая чуть ли не просит того остановится. Кажется, насчёт притона я не промазала. — Тысячу извинений, господа! — выдаю я, закрывая глаза, и прохожу дальше, чуть ли не спотыкаюсь об одежду, валяющуюся на полу. — Я ничего не вижу, ничего не слышу… — бормочу я, когда баба затихает. — Продолжайте, я за тряпками своими зашла, — подхватывая свитер и тёмные лосины, выбегаю из зала, закрывая дверь.
— Ты мой мобильный не видела? — обратился ко мне один из племянников Скруджа Макдака, собираясь открывать дверь.
— Стой-стой-стой, — останавливаю его, хватая за руку. — Там брачный период у людей, не мешай спариваться. Через полчаса забирай свой мобильник и с дуновением ветра пиздуйте домой, в обед приедет тетя, — проговариваю, после чего отпускаю его руку и залетаю ванную комнату, где, умывшись, переодеваюсь и бросаю одежду посреди комнаты, нет времени убираться. Сегодня первой парой поставили этот ёбанный английский, не то, чтобы я расистка, просто в школе я по своей тупости, когда во втором классе предоставляли выбор иностранного языка, я выбрала «Hande hoch». Даже не знаю нахуя. Даниил, к примеру изучал «English beach», и ему нормально, не пришлось изучать другой иностранный язык. Кто же тогда знал, что на Журфаке нужен английский. Пришлось побегать по репетиторам. К счастью, я не совсем тупая, и кое-как, с трудом, с натяжкой я выучила его, не досконально конечно, но «троечник» меня вполне устраивал, я никогда не гналась за хорошими отметками. Тетя, конечно, от этого в восторге не была, но бедной женщине пришлось смириться. Отец забил на нас с Даниилом большой и толстый болт, пропадая в офисе. Офисный планктон. После развода с матерью, которая проснулась в холодном поту, средь ночи, поняла, что совершила ошибку, выйдя замуж за Романа Журавлёва, и поебать, что ошибке, Настеньке на то время было четырнадцать годиков, а Даниилу восемнадцать. Отец свое горе лечил с помощью труда, а не как многие с помощью стакана с содержанием сорока пяти градуса. Его мы с братом вовсе не виним, нам больше всего смешно оттого, что в социальных сетях, так называемая мамаша выкладывала фотографии со своим бойфрендом, который явно младше её на десять лет. Нимфоманка. Она гуляла ещё и во время брака. Как говорила тётя Зара: «Толку от неё не будет». Женщина, которой было всего ничего, была единственным человеком, который когда-либо любила нас. Вот нас она и приютила, когда ей было всего каких-то двадцать восемь. Из-за проблем по женской части, она не могла иметь детей, поэтому самого нашего рождения она лелеяла нас и сдувала пылинки, но наказывала жёстко и без жалостливо. Бить — никогда не била, но вот запугивать любила, угрожая, что отдаст меня в интернат, а брата выгонит на улицу, чего не случилось. В ярости она могла сказать, что угодно, но потом приходила первой мириться, хотя косячили мы жестоко. В семнадцать я в первые пришла пьяной, и тогда весь дом слышал крики. Жили мы на девятом этаже, но это не мешало слухам распространяться по всему дому. Со временем мой брат стал «алкашом», а я малолетней «наркоманкой». Такие вот пироги с котятами.
Подойдя к входной двери, я заметила берцы брата, от чего чуть ли не сползла по стеночке. Я обожала мужские вещи до такой степени, что даже у брата в детстве тырила нижнее белье, и напяливала на себя, от чего потом Даниил стремался надевать его и отдавал мне. Только вы ж не подумайте, трусы я стиранные носила, а не те, которые изысканно валялись в корзине с грязным бельем. Хватая связку ключей, которые висели на вешалке, я посмотрела на берцы брата, а после на свои грязные кроссовки, снова на берцы, на кроссовки, после опять на мужскую обувь. Вообще-то у меня нет времени чистить свои кроссы, которые я разносила, как шлепки. Да и мне так бы хотелось надеть берцы. Вы бы их видели. Они такие большие, высокие, чёрные, зашнурованные, чистые. Вот что-что, а Даниил всегда был чистоплюем. У него всегда все блестит. Глядя на эту красоту, можно сойти с ума. А ладно, с кем чёрт не шутит. Попиздит и перестанет, я же его единственная любимая сестричка, которая всегда выручает во время похмелья, подавая минералку, прикрывая жопу, когда где-то сутками пропадает за очередным бухачем. Я многое для него делаю.