— Хорошо, только как сдашь, напиши мне, блин, а не как в прошлый раз, — строго говорит Ирка, хмурясь.
— Ладно-ладно, — отвечаю ей, на что она, долго не думая открывает дверь и заталкивает в аудиторию. Андреева коза, я её прибью!
Она хлопает дверью, затем взгляд молодого преподавателя останавливается на мне. Господи, как же стыдно сейчас.
— Журавлева, тебя стучать не учили? — как обычно начинает нудить, поправляя свои очки. Я молча топчусь на своем месте, складывая руки на спину и опуская взгляд на свои ботинки. — Ладно, присаживайся, — выдыхает мужчина, указывая на место первого ряда.
— Надеюсь за час справишься, — выдает тот, доставая из какой-то тетради листок с тестовыми заданиями.
— Я тоже надеюсь, — мучительно протягиваю в ответ, и как только листок оказывается в моих руках, присаживаюсь на указанное Невским местом. Сегодня он выглядит задумчивым. Не как обычно, каким я привыкла его видеть.
Беру ручку в руки и начинаю знакомиться со своим тестом. Вопросы, даже если легкие, кажутся для меня самыми сложными. Минут десять было потрачено на то, чтобы прочитать, ещё двадцать на перевод, и оставшееся время на ответы, на некоторые пришлось отвечать наугад. Попаду или не попаду, посмотрим.
— Журавлева, к стулу не приросла? — спрашивает спустя час Михаил Игоревич. Поразительно, мужик целый час молчал, ничего не говорил. Сначала тот что-то писал в своем журнале, а потом засел в телефоне, и по звукам, которые каждые минут пять звучали, с кем-то переписывался. Не с той ли женщиной?
— Да, нет, — отмахнулась я. — Я уже всё.
— Всё? — изумился тот. — Ответила на все шестьдесят вопросов? — полюбопытствовал мужчина.
— Ну да, только на половину пришлось писать от фонаря, — честно ответила мужчине, на что он усмехнулся.
— Ты такая честная?
— А что скрывать, если я в английском ноль без лапочки, — встаю на ноги и кладу лист на стол.
— Но на немецком ты говоришь хорошо**, — протягивает Невский почти на чистом немецком.
— В школе по немецкому стояла пятерка, ** — отвечаю ему, он ухмыляясь, берет лист, бегло просматривая мои ответы.
— Журавлева, — переходит на русский тот.
— Всё очень плохо?
— Давай я поставлю тебе четверку, и ты мне дашь спокойную жизнь, — будто собирается со мной торговаться, но я улыбаюсь.
— Не получится, Михаил Игоревич, скоро мы станем родственниками, и вам будет не до спокойствия, — шучу я.
— Надеюсь ты не угрожаешь мне? — его бровь от изумления изогнулась.
— Я? Да вы что, никогда в жизни, дядя Миша… — шепчу я, он ухмыляется, почему-то хитро, и прищуриваясь.
— Тогда к тебе или ко мне? ** — спрашивает преподаватель, после чего меня передергивает. Снова эти слова, как тогда, когда я опоздала впервые на его пару. Он поправляет очки, и ослабляет галстук. Глаза, будто потемнели, а на его лице ухмылка, такая, будто он подтрунивает надо мной. — Ты не ответила тогда…** — поднимается с места тот, и обходит стол, останавливаясь напротив. Не отводит глаза.
— Я тогда не знала, — шепотом произношу я, совершенно не смущаясь. Я тоже умею играть, я не такая наивная дурочка, чтобы здесь думать о всяком и краснеть, как ненормальная. Во второй раз со мной это не прокатит. — У вас есть девушка, Михаил Игоревич, а ещё вы, кажется, забываетесь, что являетесь моим будущем родственником, — отвечаю на русском, затем он расплывается в улыбке. В красивой такой улыбке, теплой. Как тогда, когда улыбался своей девушке.
— Анастасия, вы не прошли тест на совместимость, — выдает тот, затягивая галстук. Чёрт, играет же. Этот Хуанитос, словно и впрямь из взрослых фильмов. Такой горячий и в тоже время холодный. Поиграть захотел, а у самого сейчас от смеха слезы будут.
— Идите домой, я поставлю вам четверку. Даже читать не буду ваш бред.
Я оскорблена. Убила на эту фигню целый час, а он даже проверять не собирается.
— Я не уйду, — качаю головой. — Проверяйте, — мои слова его удивляют. — Отказываюсь от ваших подачек.
— Так значит? Журавлева, а ведь я хотел с тобой подружиться, как со своей племянницей. Я разочарован.
— Я тоже. Вы меня оскорбляете и в тот же момент жалеете, как будто я неспособный ребенок…
— Ребенок… — почему-то цепляется к этому слову. — Всё, верно, ты маленькая девочка. Хорошо, я проверю тест, если тебя это успокоит.
Уже за столом, Невский что-то чиркает красной пастой по моему листу, и тяжело вздыхает. Неужели я зря понадеялась на свои силы? Я же всё-таки, как ушла Зара, всю ночь пыталась что-то да выучить. Я в пять утра только заснула. Зря?
— Журавлева, чёрт подери, — ругается тот, откидывая в сторону ручку. — Ты и впрямь на четверку написала.