Мы и они: крещеные и некрещеные — их разделяла пропасть; естественно, это ощущали и дети из еврейских семей. „Я вижу, как Хайнц и Клаус дерутся с живущим в нашем доме мальчиком, пишет Хедвиг Прингсхайм в 1892 году в Берхтесгадене, — и застываю от ужаса, услышав, как они называют этого блондина, потомка древних германцев, „жидом“ и „жидовским идиотом“. Я страшно отругала их, на что Хайнц, плача, возразил: „Но ведь я перед этим спросил его, считает ли он такие слова обидными““.
Повсюду житейские головоломки. „А может быть так, — интересуется Катя, — что отец еврей, а мать — нет? Нет, мать не была еврейкой, в противном случае Мюц[19] тоже должна быть еврейкой, а значит и я, но уж мне-то доподлинно известно, что я не еврейка“.
Еврей и христианин: извечный неразрешимый спор, противостояние скорее безобидное и абстрактное, не то что всего полвека спустя, когда оно проходило под знаком национал-социалистской расовой идеологии, превратившись в кровавую альтернативу: жизнь или смерть. Но пока в спорах ребят еще оставался открытым вопрос, все ли фамилии, оканчивающиеся на „-хаймер“, свидетельствуют об иностранном происхождении и действительно ли достаточно всего лишь „длинного слегка загибающегося вниз носа и острого подбородка“, чтобы сразу можно было с уверенностью сказать, что ты — еврей.
А в семье Прингсхайм дочь Хедвиг Дом (впрочем, у нее тоже еврейские корни, хотя ее крестили и воспитывали в рамках строгой протестантской морали) всецело была на стороне толерантности и соблюдения всеобщих прав человека. Семилетняя Катя точно знала, что нельзя презирать евреев, так „Мюц говорит“. Однако ее, это она тоже точно знала, как и братьев, крестили в июле 1885 года (а близнецов — „под ужасное рычание одного красивого молодого проповедника“). „При виде этих людей даже и мысли не возникает, что они евреи; это носители необычайно высокой культуры“, — доказывал Томас Манн своему брату Генриху в феврале 1904 года, оправдывая свою дружбу с семейством Прингсхайм, при этом он подчеркивал чувство собственного достоинства друзей, чей особняк на Арчисштрассе, находившийся всего в нескольких шагах от старого дома, с 1891 года являлся центром духовной и художественной жизни Мюнхена времен правления принца-регента; в части дома, где размещались образцово обставленные детские комнаты и куда можно было проникнуть с черного хода, минуя роскошные апартаменты нижнего этажа, всегда собиралось много друзей братьев и сестры.
В этом тоже проявлялась широта натуры Прингсхаймов. Художник Херман Эберс, одноклассник Хайнца и Петера, чьи картины спустя десятилетия подвигли Томаса Манна к созданию его историй об Иосифе[20], описал в своих воспоминаниях этот дом и воссоздал царившую в нем атмосферу. „Кроме просторной спальни для четверых мальчиков и отдельной спальни для Кати и ее бонны, была большая гостиная со шкафами и стеллажами, полными чудеснейших игрушек, а дальше, как раз напротив сада, находился учебный кабинет с книжными полками и партами для каждого ребенка, там же стоял и маленький рояль для занятий двух младших братьев, которые унаследовали музыкальный талант отца. […] В этом светлом и уютном помещении, равно как и в гостиной и комнате для игр, я не просто провел всю мою гимназическую жизнь — то были самые увлекательные, самые веселые и плодотворные часы моей юности. К чаю все спускались вниз, в большой обеденный зал, где уже был сервирован длинный стол. Во главе его всегда восседала очень обаятельная, грациозная и необычайно умная повелительница этого дома. Нигде и никогда больше не встречал я такой женщины, как фрау Хедвиг Прингсхайм, настоящей „души дома“, которая бы с таким доброжелательством дирижировала маленькой чайной церемонией. […] Для каждого из многочисленных гостей, собиравшихся по воскресеньям за этим столом, она находила приветливое дружеское слово […], отчего гости, не столь обласканные судьбой и лишенные таких земных благ, никогда не ощущали себя лишними на устраиваемых здесь больших приемах“.
20
Эберс Херман (1881–1955) — школьный товарищ Хайнца и Петера Прингсхаймов, друг юности Кати Манн. Его литографии на библейские сюжеты побудили Томаса Манна зимой 1923 г. приступить к написанию новеллы об Иосифе, которая переросла затем в эпическое произведение «Иосиф и его братья».