Пожалуй лишь с пятого семестра Катя Прингсхайм полностью отдается изучению математики и физики. В программе зимнего семестра 1903–1904 годов значились практические занятия — сорок часов в неделю, да сверх того еще два академических часа отводились на коллоквиумы, которые проводил сам Рентген. А потом еще аналитическая геометрия и механика под руководством профессора Фосса и двухчасовая лекция о вариационном исчислении. Все это лишнее доказательство того, что юная студентка серьезно относилась к своим занятиям, на которые уходило бесконечно много времени. Это подтверждает и следующий летний семестр 1904 года: опять аналитическая геометрия и механика, на сей раз в дополнение к семинарским занятиям по тем же дисциплинам, а также по «Введению в теоретическую физику» и, кроме того, курс лекций по «Основам геометрии».
Но к чему столь интенсивные занятия точными науками, если ты уверен, что это тебе не по душе? «Быть может, я довела бы учебу до конца и даже сдала бы экзамены», — пишет Катя Прингсхайм в «Ненаписанных мемуарах». На основании этого высказывания можно с полным правом предположить, что вплоть до самой свадьбы она еще колебалась и не полностью отказалась от мысли закончить образование. Шаг, который вольнослушательница Катя Прингсхайм предпринимает в седьмом семестре, подтверждает последнее предположение. Речь идет о зимнем семестре 1904–1905 годов, то есть уже после помолвки и непосредственно перед предстоящей свадьбой, когда она прослушала полный курс лекций своего отца, по девяти часов в неделю. Но, быть может, перед тем, как бросить учебу, она просто хотела сделать приятное своему отцу, посещая его лекции?
В одном можно быть твердо уверенным: Катя Прингсхайм училась в университете не только одной науки ради, эти годы позволяли ей по-прежнему оставаться вместе с братьями, наравне с ними бывать где только возможно и вообще жить интересной жизнью. К тому же в родительском доме, «посещаемом разными личностями», как всегда устраивались большие приемы, на которых, потворствуя пристрастиям хозяина дома, предпочтение зачастую отдавалось ученым, художникам и музыкантам, и менее всего — литераторам. Участие в них прославленных знаменитостей, таких, как Рихард Штраус, Макс фон Шиллинге[29], Фридрих Август фон Каульбах, Ленбах или Франц фон Штук[30], а также интересных чужеземных гостей, привлекало к прингсхаймовским вечерам всеобщее внимание и давало пищу для разговоров в мюнхенском светском обществе.
Семья Прингсхайм посещала также оперу, концерты, театральные представления, бенефисы и студенческие спектакли, поставленные Рейнхардтом[31], о чем госпожа Томас Манн, уже будучи в преклонном возрасте, вспоминала всегда с удовольствием; ее память навечно сохранила впечатление от «бесплатного представления драмы „Коварство и любовь“, которое мог посмотреть любой поступивший в университет студент» и на котором она была вместе со своими четырьмя братьями. «Это была восхитительная постановка — Хёфлих играла Луизу — восторгу публики не было предела». Но куда бы Катя Прингсхайм ни пошла, она никогда не бывала одна: «В те времена молоденькой девушке вообще не пристало появляться одной на улице». Так что к ее услугам всегда был кто-нибудь из братьев, чтобы ее сопровождать. Отец мог позволить себе купить сразу не менее пяти абонементов и тем самым поддержать процветание Мюнхенского музыкального и драматического театров. Юный Томас Манн с любопытством наблюдал в театральный бинокль со своего места на балконе за появлением в театре всей семьи, и прежде всего девочки мальчишеского облика с черными, остриженными «под пажа» волосами, которая раз от разу все больше приковывала к себе его взгляд.
Но студентка не обращала никакого внимания на молодого Манна. К восторженным взглядам она уже привыкла и либо вообще не придавала им значения, либо очень незначительное, с каким она обычно относилась к подчас весьма серьезным намерениям сокурсников, добивавшихся Катиной благосклонности. Мужчины, в общем и целом, скорее тяготили ее, в особенности «очень молодые и ничего из себя не представляющие». По крайней мере, двое ухажеров из академической среды навеки запечатлелись в ее памяти, по-видимому, они очень уж пришлись по душе ее отцу. Одним из них был подающий большие надежды исследователь физиологии растений Эрнст Георг Прингсхайм, всего на два года старше своей дальней родственницы с той же фамилией (их дедушки были двоюродными братьями). Об этом обстоятельно описанном в «Мемуарах» ухажере говорится в письме от 9 января 1940 года, которое Хедвиг Прингсхайм посылает дочери из Цюриха в Принстон. «Твой несостоявшийся деверь, профессор Ханс Прингсхайм (брат твоего ухажера Эрнста) намеревается навестить нас».
29
Шиллинге Макс фон (1868–1933) — немецкий композитор и дирижер, в 1932 г. занял место президента Прусской академии искусств после Макса Либермана. 15 февраля 1933 г. настоял на уходе с поста президента секции немецкой поэзии Генриха Манна и добился грубыми методами приобщения Академии поэзии к господствующей идеологии.
30
Штук Франц фон (1863–1928) — немецкий художник и скульптор, создавал произведения на мифологические и символические сюжеты («Грех», «Война»).
31
Рейнхард Макс (театральное имя Макса Гольдмана; 1873–1943) — известный австрийский актер и выдающийся режиссер XX столетия. В основанных им студиях и театрах экспериментировал в области театральной формы, ища новые выразительные средства. Долгие годы с незначительным перерывом, вплоть до 1933 года, возглавлял Немецкий театр в Берлине. С 1924 г. руководил Берлинским театром комедии на Курфюрстендамм и театром на Йозефштадт в Вене; с 1920 г. — один из основателей Зальцбургских фестивалей; с 1924 г. возглавлял в Вене драматический театр-студию; в 1933 г. эмигрировал в Швейцарию, затем в США, где также руководил театральной студией. В эмиграции был частым гостем Маннов.