Томас Манн не был в восторге, когда anno[54] 1917 теща подарила своему внуку Клаусу пацифистский роман Берты Зутнер[55] «Бросай оружие!», положив его под рождественскую елку; в свое время этот же экземпляр был подарен внуку Эрику его бабушкой Хедвиг Дом, чьи антимилитаристские взгляды — в противоположность своей дочери и зятю — Хедвиг Прингсхайм разделяла. «Откуда же еще, как не из-под рождественской елки, можно на какой-нибудь час извлечь для себя хорошее настроение? — писала она Максимилиану Хардену. — Недавно, когда я прочитала о том, что сегодня мы снова освободили устланную человеческими телами высоту Хартмансвайлер-Копф[56] после того, как только вчера ее отбили у нас с не меньшими потерями, я содрогнулась, осознав все безумие столь бессмысленной, никогда не кончающейся бойни. Разве каждый убитый не сын матери? А сколько таких сыновей бессмысленно полегло на Галлипольском полуострове[57] и погибнут еще?»
Напрасно пытаться найти такие высказывания в письмах Кати Манн. Расхождения между матерью и дочерью, которая защищала военную политику Германии, очень глубоки. «Катя с насмешкой говорит, что не читает сводки, составленные русскими генералами, потому что они лживы. Я отвечаю ей: разве только они лгут? Кто сказал тебе, что там больше лжи, чем где-то еще? Тут мы сердимся и, глубоко оскорбленные, расходимся по домам. Ежели такое суждение высказывает молодежь (а Катя молода, умна, способна судить о многом, гораздо образованнее меня), […] то я умолкаю с большим огорчением. Скажите мне, [Харден,] почему вокруг так много лжи, мошенничества, надувательства, злокозненности и злопыхательского самообмана? А ведь Катя говорит: „Только нам присущ истинный дух правдивости“».
Трудно. сказать, какого мировоззрения придерживалась тогда Катя и чья политическая позиция была ей ближе. Скорее всего, она разделяла консервативно-патриотические взгляды мужа, противореча пацифистским настроениям матери. У нее тогда были другие заботы, и только при Гитлере она научилась твердо отстаивать свою точку зрения. Она опять ждала ребенка, что тогда, в конце войны, при больших сложностях с продовольствием, не вызывало особой радости. Но все прошло очень легко, без каких-либо осложнений. На сей раз — и единственный — она рожала не дома, а в университетской клинике, и счастливый родитель с самого первого дня — что тоже было непривычно — не уставал слагать гимны в честь новорожденной, воспевая ее не всегда удававшимся гекзаметром.
Катя была раздосадована столь непристойными строфами, без доли иронии делавшими общим достоянием «их самую интимную жизнь». Но Томаса Манна не смущали подобные сомнения. «Это самое интимное […] является одновременно самым простым и самым человечным». Однако Катя заупрямилась; поставленная перед дилеммой, на что решиться — согласиться ли с доводами критически настроенного разума или предпочесть спокойную домашнюю атмосферу, — она предпочла ссору. «Разлад между К. и мной, и все из-за двух стихотворных строк, которые пришлось вычеркнуть, но без них то место получилось слабым, и само стихотворение, на мой взгляд, утратило свою значительность. Целый день отвратительное настроение». Тем не менее, автор гимна не позволил окончательно сбить себя с толку и продолжал слагать свои вирши.
55
Зутнер Берта (урожденная графиня Кински; 1843–1914) австрийская писательница-пацифистка; издавала журнал «Бросай оружие!» (1892–1899); образовала «Австрийское общество друзей мира», в 1905 г. удостоена Нобелевской премии мира.
56
За эту высоту велись самые затяжные и кровопролитные бои во время Первой мировой войны. С 1914 по 1918 г. там погибло до 60 000 немецких и французских солдат.
57
Во время Первой мировой войны англо-французские десантные войска при поддержке флота высадились на Галлипольском полуострове, чтобы захватить Дарданеллы, Босфор и Стамбул, но не смогли добиться успеха и, понеся большие потери, отошли в Салоники (Греция).