Я краснею. Если вы ещё не заметили, я часто краснею. Не так, как героини мелодрам, когда очаровательный румянец покрывает их щеки. Мое лицо сразу идёт неровными красными пятнами, словно я только вернулась с тренировки.
И, кстати, да, я вам соврала в прошлой главе. Возможно, я была влюблена во Фреда несколько дольше, чем упоминала ранее.
— Элли, ты заболела? — рядом с нами останавливается Ханна Аббот. В прошлом году Ханна и Джулс зафанатели от одного игрока сборной Ирландии по квиддичу и с тех пор обожают друг друга. Подозреваю, даже больше, чем меня. — У тебя такие пятна на лице.
— Заболела Уизли, — Джулс отвечает за меня, одновременно откусывая тост. Поэтому «Уизли» звучит невнятно. По крайней мере, я так надеюсь.
— Гризли? — переспрашивает Ханна. Джулс отрицательно мотает головой, но отвечать не спешит — на мое счастье, огромный шматок джема падает на ее рубашку.
— Вечно со мной это происходит, — ворчит моя подруга и теряет к Ханне и ко мне интерес.
Я же нервничаю лишь сильнее, потому что в Большой зал заходит Фред Уизли в компании Джорджа, Ли Джордана и моей тревожности. Шучу, последнее я уже давно принесла с собой. Он обводит взглядом присутствующих, замечает меня, широко улыбается и машет рукой. Я неуверенно машу в ответ, позабыв, что держу ложку. Она отлетает в сторону, прямо в голову Сьюзен Боунс. Виновато шепчу Сьюзен:
— Извини.
Фред Уизли смеется и демонстрирует мне два больших пальца. Отлично, Элли, хотя бы кого-то твоя неуклюжесть веселит. В последний раз так ей радовался лишь Седрик. От этой мысли у меня почему-то щиплет в носу. Я быстро поднимаюсь, на ходу бросаю Джулс:
— Увидимся позже. Мне там надо… ну, поделать всякое.
И стремительным шагом покидаю Большой зал. Размазня, только не плакать.
Заворачиваю в темный коридор, по пути к кабинету трансфигурации, когда спокойный бархатистый голос заставляет меня застыть на месте.
— Как завтрак, Элли? — мое имя он произносит с трудом. Еще бы! До этого дня мне казалось, что он его вовсе не помнит. Ведь со мной говорит Драко Малфой.
— Ты ко мне обращаешься? Или вон к той симпатичной стене?
Драко ни разу не обращался ко мне лично. Несколько раз он подходил к Джулс, когда она тусовалась со мной, и просто меня игнорировал. Даже взгляд на мне не фокусировал, словно я скучный предмет интерьера, не стоивший его внимания.
Хотя нет. Однажды у нас было короткое взаимодействие. На святочном балу в том году он прошептал за моей спиной своему другу: «Подвинь эту грязнокровку». Я им стол с пуншем загораживала.
Малфой закатывает глаза.
— Можно просто ответить «Хорошо, спасибо», Баттерс.
Ого, и фамилию мою знает.
Драко каждые секунд пять воровато оглядывается по сторонам, словно опасается, что кто-то нас заметит вместе. Выглядит это немного обидно. Будь я посмелее, просто развернулась и ушла. Но у меня есть одна проблема, о которой вам необходимо знать: я обожаю нравиться людям и жутко переживаю, когда им не нравлюсь. Ради чужого одобрения я могу согласиться практически на всё (законное). Поэтому я уже десятки раз помогала тем, кто, как говорит Джулс, моей помощи достоин не был. Зачастую после эти люди даже не здоровались со мной. Зато я некоторое время чувствовала себя нужной и полезной.
И сейчас меня мучает странное ощущение, будто Драко от меня что-то нужно. По любым законам логики меня не должно это волновать. Однако логика со мной не работает. Внутри загорается надежда: «Мы сможем подружиться!» Ну, ладно, не подружиться, но хотя бы сносно относиться друг к другу. А там и до исправления недалеко… На секунду я представляю, как Драко Малфой публично извиняется за все издевательства над маглорожденными и заканчивает свою речь словами: «Элли Баттерс помогла мне стать лучше и наставила на правильный путь». Фантазия настолько яркая, что я даже на секунду зажмуриваюсь от удовольствия.
— Ты выучил мои имя и фамилию, уже хорошо. Видишь, быть дружелюбным совсем несложно.
— Дружелюбным? — переспрашивает Драко. Сомневаюсь, что он знает о существовании этого слова. — Да, конечно, называй это как хочешь.
Ощущение, будто каждое слово ему еле дается и он вот-вот сдастся и уйдет прямо в середине беседы.
— Что это? — не без любопытства интересуюсь я. Что ему от меня нужно?
— Мне сказали, ты, вроде как, неплохо разбираешься в травологии, — ура, он наконец-то перешел к делу. — И, наверное, ты единственный человек кроме Долгопупса, кому на травологии интересно. Так что мне нужна твоя помощь.
На словах «нужна» и «помощь» он кривится так, словно лимон проглотил, однако продолжает:
— Сегодня в семь, в библиотеке. Не опаздывай.
И он удаляется, не дождавшись ответа, а мое отчаянное «но в семь я занята» тонет в пустоте коридора.
Тяжело вздыхаю, присаживаюсь на подоконник и достаю свое расписание. Зачеркиваю «подготовка эссе по зельеварению» и сверху дописываю «помощь Малфою». Да, я уже упоминала, мне очень важно нравиться людям и отказывать я не умею.
Несложно догадаться, что ровно в семь я захожу в библиотеку. Оглядываюсь по сторонам, однако Малфоя не вижу. Всё понятно, он просто надо мной подшутил. Вот и объяснение.
На всякий случай я прохаживаюсь среди длинных рядов с книгами. За одним из столов замечаю Рона и Гермиону. Они кивают мне, я киваю в ответ. Хорошо, что они не знают, зачем я здесь.
Забредаю в пустынный ряд с самыми неинтересными книгами на свете (даже в волшебном мире такие есть) и именно там, за узким столом у стены нахожу Драко Малфоя. Выбор этого закутка меня не удивляет. Малфой явно стесняется проводить со мной время у всех на виду.
— Привет, — я неловко улыбаюсь. — Ты пришел даже раньше, как мило.
— Хочу поскорее с этим разделаться, — цедит он сквозь зубы.
Понимаю. Происходящее кажется настолько нереалистичным, что даже мне не по себе. Представьте то, что вы никак не можете совместить. Горячее и холодное. Здравомыслие и безрассудство. Пиццу и ананасы. Это мы с Драко. Я горячее, здравомыслие и пицца — то есть всё самое клевое. А он — остальное из списка. Холодный безрассудный ананас в слизеринской форме. От этой мысли я хихикаю.
— Я сказал что-то смешное?
— Нет, просто я вспомнила об ананасах.
После этой фразы Драко трет лицо двумя руками. Видимо, чтобы я не видела его презрение и удивление. Вопросов он, к счастью, не задает. Не думаю, что смогу объяснить шутку.
Сажусь напротив него и достаю заранее приготовленный учебник.
— Ты же на курс младше, верно? Вроде, вы уже должны добраться до китайской жующей капусты. Обожаю эту тему. Правда, в том году у моей подруги Азалии обнаружилась на нее аллергия. Ну, и разнесло же ей руки! Вот по какой причине всегда надо работать в перчатках, — я назидательно поднимаю указательный палец и смотрю на Драко.
Он, кажется, меня совершенно не слушает. На его лице отображается тяжелая внутренняя борьба, и я понимаю — мы в библиотеке не для занятий травологией. Но зачем?
Драко наклоняется вперед через весь стол, оказывается всего в паре сантиметров от меня и произносит самое неожиданное, что я могла услышать:
— Ты мне нравишься.
Впрочем звучит он неискренне. Двойка за актерскую игру, мистер Малфой.
— Не нравлюсь, — упрямо отрицаю я. — Давай вернемся к капусте.
— Нравишься! — он не сдается и говорит это слово с особым нажимом.
— Не нравлюсь! — я тоже сдаваться не планирую.
— Не спорь со мной. Обычно я не общаюсь с грязнокровками, а с тобой разговариваю. Значит, нравишься.
О да, лучший аргумент. Я начинаю закипать и злиться. Он отвлек меня от эссе ради этих глупостей?
— Не употребляй при мне это слово, — шиплю в ответ. — И нет, я тебе точно не нравлюсь, новоиспеченный любитель грязнокровок.
Черт, и сама произношу это слово. Надо обязательно покаяться в письме родителям. Они обязаны наказать меня запретом на Хогсмид. На один поход, естественно, не постоянно же мне в замке сидеть.