— Говорящий попугай, — автоматически сказал я, будто отвечая заученный урок. — Но, сэр Уильям, ведь одно дело говорить, другое писать…
— Все, разговор окончен.
Сэр Уильям сощурил глаза, а потом вдруг сладко зевнул.
— Уа-ах… Пора на боковую. Пойду-ка я на свою лежаночку, а ты давай обратно в клетку. Марш!
Я и оглянуться не успел, как уже оказался в клетке. Сэр Уильям быстро защелкнул замок.
— Спокойной ночи! — бросил он через плечо и спрыгнул с полки.
И вот я сижу опять в заточении. Все мои планы рухнули. Окончательно и бесповоротно.
Мне отказано в праве складывать буквы и составлять текст.
Опять ко мне подступила черная тоска. На этот раз я решил не поддаваться ей.
— Шла бы ты отсюда, дорогая!
Когда же тоска полюбопытствовала, а на каком основании ее прогоняют прочь, я объяснил ей все по пунктам. Во-первых, сказал я, нам известно, как в принципе устроена пишущая машинка и как ею пользоваться. Это уже не мало. Во-вторых, нам известно, что глубокоуважаемый сэр ошибается. Даже самый мудрый кот может оказаться заложником собственной мудрости и кое в чем перемудрить. В нашем случае он явно перемудрил и продемонстрировал собственную ограниченность в том, что касается темы «установление контакта с человеком». И в-третьих, милая тоска, мы приняли решение не убиваться из-за каждой неудачи. «Не вешай носа, Фредди!» — наш главный лозунг.
Потом я обратился уже непосредственно к себе.
— Ладно, Фредди, — сказал я, — ты не можешь писать. Но ты можешь читать. Посмотри, вокруг тебя одни сплошные книги. Слева, справа, сверху, снизу. Тут хватит чтения не на одну хомячью жизнь. Ты попал в настоящее книжное царство! Так что давай принимайся за чтение! Вперед!
Воспитательная работа с тоской и самим собой принесла результаты.
Я временно отложил свои планы, связанные с письмом, и решил сосредоточиться на чтении. Но тут мне предстояло решить одну сложнейшую задачу, за которую я сразу же и принялся, чтобы не расслабляться.
Проблема заключалась в следующем.
Книги стояли на полках. Правда, не очень плотно. Каким образом мне достать книгу и разместить ее так, чтобы я мог свободно перелистывать страницы? Да еще чтобы мастер Джон ничего не заметил? Потому что тут я вынужден согласиться со стариком Уильямом: мастер Джон не должен догадываться о существовании моего волшебного карандаша.
Я просидел целый вечер, ломая себе голову над очередной задачкой, но все безрезультатно. Я слишком маленький и слабый для того, чтобы самому как-то спихнуть книжку с полки, не говоря уже о том, чтобы ее как следует разложить. Но я не сдавался.
На следующий вечер я решил провести обследование интересующих меня объектов. Не успел я выбраться из клетки, как тут же в кабинете объявился сэр Уильям.
— Против чтения я ничего не имею, — сказал он. — Показывай, какую книгу тебе достать.
Я ткнул лапой в первую попавшуюся с краю. Сэр Уильям поддел ее, повалил на бок и открыл на первой странице.
— Я скажу тебе, когда услышу шаги мастера Джона на лестнице. Главное, успеть поставить все на место.
Я кивнул. Сэр Уильям спрыгнул с полки и удалился.
Здоровая какая книжища, подумал я, разглядывая толстый фолиант.
Книга называлась «Будденброки. Семейная драма». Многообещающее название. Наверное, тут много чего происходит. Небесполезное чтение для того, кто вынужден жить среди людей. Хотя я уже и так представляю себе, что такое их семейные драмы. Насмотрелся, живя у Софи, Грегора и мамочки. Я перелистнул страницу с заглавием.
«Глава первая», — прочитал я. «Глава первая»? Что это такое? Что — это — такое?
Это было начало вкуснейшего периода моей жизни, когда я, волею судьбы оказавшись в этом волшебном царстве книг, мог каждый день закатывать себя роскошные пиры. Пиры духа, разумеется. С этого дня ежевечерне в кабинете разыгрывалась одна и та же сцена. Как только мастер Джон выходил за порог своей квартиры (а это происходило достаточно регулярно), сэр Уильям выпускал меня из клетки (благодаря чему я был избавлен от необходимости ковыряться с замком), заваливал на бок очередную книгу, на которую я ему указывал, откидывал толстую обложку и уходил восвояси. Следующие два-три часа были мои. Я пристраивался на книге и читал, читал, читал страницу за страницей в полумраке кабинета, сквозь окно которого пробивался с улицы тусклый свет фонаря.