Когда я в Нью-Йорке, я просто иду в разгул. Это город Греха с большой буквы. Оттуда надо вовремя сбежать, потому что, стоит задержаться там на день дольше, чем нужно, — и он тебя проглотит. Он очень затягивает. Все эти возвращения в восемь-девять часов утра, полоскания горла, чтобы ты еще мог петь. Это настоящее место. Я люблю его.
Иногда в одинокие ночи я представляю, что лет эдак в пятьдесят заберусь в Garden Lodge[51] как в последнее убежище и начну обустраиваться там как дома. Когда я стану старым и седым, когда все закончится и я не смогу надевать свои привычные костюмы и скакать по сцене, у меня есть куда отступить — это мой чудесный дом. А пока мне нравится возмущать публику своей музыкой.
Глава шестнадцатая Fame And Fortune…[52]
Я люблю, когда меня окружают роскошные вещи. Я хотел бы вести викторианский образ жизни в окружении изящных безделушек.
Нельзя отделить успех от денег.
Деньги могут представляться чем-то вульгарным, но они прекрасны. Я очень хорошо справляюсь с богатством — я трачу, трачу и трачу. А зачем тогда деньги, если не для того, чтобы их тратить? Я трачу их так, словно они ничего не значат. Да, у меня много денег, но честное слово, я не смогу сказать, сколько у меня на счету. Так уж я устроен. Я просто выхожу из дома и трачу. Я не из тех, кто запихивает деньги под матрас и пересчитывает их каждую ночь. Я не похож на тех звезд, которые трясутся над каждой своей копейкой. Я знаю нескольких людей, которые после концерта бегут домой подсчитать, сколько же они теперь имеют, но я не из их числа. Мне совершенно наплевать на деньги. Я просто думаю, что их надо тратить.
Я единственный член группы, для кого деньги не слишком дороги. Я единственный, кто тратит их тут же. Они просто уходят — на одежду, на всякие милые вещицы, которыми я люблю себя окружать.
Все, чего я хотел от жизни, — это иметь много денег и тратить их. Я всегда знал, что буду звездой, а теперь, кажется, и остальной мир согласен со мной. Но из-за того, что я успешен и имею много денег, многие жадные люди обдирают меня. Но это то, с чем я научился разбираться. Чем выше я забираюсь по лестнице, тем выше я воздвигаю забор вокруг себя. Чем больше я открываюсь, тем больше боли мне причиняют.
Кстати говоря, через два или три года, после того как мы стали группой, мы чуть было не распались. Мы чувствовали, что что-то идет не так, вокруг нас было столько акул, и все это очень сильно нас выматывало. Но что-то внутри заставляло нас продолжать, и мы учились на собственном опыте — и хорошем и плохом. Мы практически ничего не зарабатывали вплоть до нашего четвертого альбома A Night At The Opera. Большинство наших доходов уходили на судебные издержки и прочее.
Как только начинаешь зарабатывать деньги, каждый хочет войти в долю. Тебя окружают пиявки, и они высосут твою кровь до последней капли — если ты дашь им хоть малейшую возможность. Деньги привлекают непорядочных людей всех мастей. Похоже, это правда, что деньги — корень всякого зла. Успех может принести проблемы, которых ты не ожидал и о существовании которых даже не знал.
Приходится следить за каждым, кто на тебя работает, и, если ты чувствуешь, что они собираются надуть тебя, от них нужно быстрее избавляться. Нельзя допускать, чтобы это сходило им с рук. Я могу учуять крысу. Это инстинкт. И я могу их выкурить!
Бог мой, сколько было гнусных личностей за все эти годы! Я не держу ни на кого злобы, правда — всё это пустяки. Были поступки и люди, которые просто потрясли меня. Я был чертовски взбешен, но что поделать? Я считаю, что такие вещи происходят, чтобы сделать меня сильнее. Думаю, они способны сделать меня тверже. Я воспринимаю это как испытание, которое мне нужно преодолеть. Это часть моей жизни. Безусловно! Это неизбежно при моем образе жизни. Я спокойно к этому отношусь.
Иногда все дело в осведомленности. Я имею в виду, что я не беспокоюсь, если знаю, что меня хотят прокатить, — в этом случае все в порядке. Но когда я не знаю, что из меня делают дурака, — это совсем другое дело. Было много случаев, когда я прекрасно видел, что меня надувают, но я оставлял им достаточно длинную веревку, чтобы повеситься.
Порой удивляешься, насколько скользкими могут быть люди. Много раз люди, вошедшие ко мне в доверие, предавали меня. Я выстроил барьер — я допускал, что любой, кто хочет сблизиться с нами, обязательно нас надует. Это придавало мне очень холодный вид.
Чем больше денег зарабатывает человек, тем более несчастным он может стать. Это все правда, что успех меняет людей, но справедливо и то, что ты просто вынужден меняться, чтобы пережить этот успех. Я привык шататься по Кенсингтонскому рынку, я проводил там уйму времени[53], и теперь, когда я там появляюсь, я знаю, что, если не остановлюсь и не поговорю с каждым, они обидятся, хотя раньше я мог просто сказать мимоходом «привет». Если сейчас я не останавливаюсь, они просто говорят: «А, теперь он воображает, что он звезда!»