– У него был ребенок, – сказал Джон к изумлению Мэгги.
Старый учитель прочистил горло:
– В тысяча четыреста девяносто четвертом году Фредди вернулся, чтобы поискать… Мэгги и Джон покинули комнату.
Карлос сидел на постели, когда услышал, что выкрикнули его имя. Но это не был голос Трейси. Это был голос пожилой женщины с сильным испанским акцентом.
– Карлос! – кричала женщина строго. Потрясенный, Карлос направился к двери.
– Трейси, – позвал он осторожно и вышел в пустой коридор.
– Почему ты не слушаешь меня? – спросил женский голос. – Карлос, ты никогда не слушаешь!
Карлос повернул за угол. Неожиданно он оказался в тесном внутреннем коридоре дома, темном и длинном.
– Трейси, где ты? – позвал он.
– Позади тебя, – сказала женщина холодно.
Карлос описывал круги, пот струился с его лица. Неожиданно мясистая рука шлепнула его по уху. Затем он увидел свою мать, крупную и сильную женщину, смотревшую на него.
– Может быть, ты плохо слышишь, – сказала она. – Может быть, я прочищу твои уши.
– Мама, нет, – закричал Карлос. – Не делай этого. Я хороший. Я был хорошим мальчиком. – Он повернулся, чтобы бежать, но рука схватила его.
– Я, нет, – сказал Фредди. Крепко держа Карлоса, Фредди с помощью одного из лезвий на пальцах, сбросил слуховой аппарат Карлоса:
– Карлос, одолжи мне твое ухо! – С маниакальным смехом он поднял свой коготь, чтобы ударить.
Завопив в ужасе, Карлос вырвался, с грохотом проломил стену и упал на пожарную лестницу. Затем вскочил на ноги и огляделся, обнаружив, что оказался в котельном отделении.
Фредди вышел из тени и приблизился к Карлосу сзади, смеясь и размахивая слуховым аппаратом Карлоса со зловещий восторгом.
Карлос не мог слышать его:
– Верните мне мой слух обратно!
Фредди бросил взгляд на Карлоса и втиснул слуховой аппарат ему в ухо. Слух вернулся, но что-то было не так.
Карлос повернулся и увидел ухмыляющегося Фредди, держащего одно лезвие у своих губ.
– Тихо, – сказал Фредди. Затем он достал булавку и уронил её.
Карлос поморщился от боли. Он слышал громкий свист падающей булавки. Думая, что его слуховой аппарат сверхчувствителен, он нагнулся и схватил булавку прежде, чем она ударилась о землю. Почувствовав облегчение, Карлос попытался снять слуховой аппарат, но у него ничего не получилось. Тогда он посмотрел на Фредди.
Фредди ухмылялся, держа в ладони сотни булавок. Он смеялся и бросал булавки на пол. Ударяясь о пол, они производили дикий жужжащий звук. Карлос схватился за голову и корчился от боли. Он чувствовал, будто его голова вот-вот разорвется.
– Прекратите! – кричал он,
Вдруг в воздухе появилась маленькая классная доска. Все звуки прекратились. Фредди поднял руку в перчатке и прикоснулся лезвиями к доске. Затем стал царапать ими, издавая ужасный скрипящий звук.
Карлос закачал головой, умоляя Фредди.
Но Фредди отвратительно улыбался и кивал головой. Он скоблил своей перчаткой по доске с огромным удовольствием и жестокостью.
Карлос кричал, потому что скрежет со страшной силой отдавался в его голове. Болезненное давление возрастало и возрастало, пока его голова не взорвалась наконец вспышкой голубого света.
Голубой свет ударил в грудь Фредди, который, казалось, становился сильнее.
– Очень приятно слышать тебя, Карлос, – сказал он смеясь. – Сегодня ухо, завтра глухо!
5
Трейси вошла в спальню, но Карлоса там не было. Она нашла его слуховой аппарат на полу, посмотрела на него мельком, затем сунула его в свой карман, прежде чем направиться вниз по лестнице.
Трейси вернулась в гостиную, где Спенсер валялся на трухлявой кушетке. Он был в полусонном состоянии, уставившись стеклянными глазами в разбитый телевизор.
– Я не могу найти Карлоса, – сказала ему Трейси.
Спенсер захлопал глазами:
– Ты видишь, что показывают по телевизору? Трейси состроила гримасу.
– Я возьму фургон, чтобы поискать его, – сказала она и гордо прошествовала мимо.
Спенсер смотрел своими полусонными глазами в телевизор. Десятки отчаянных лиц подростков прильнули к трубке с другой стороны. На заднем плане появился Карлос.
– Проваливай! – кричали они Спенсеру. – Беги! Уходи сейчас же!
Спенсер только улыбался.
– Карлос, старик, – сказал он лениво, – мы только что искали тебя. – Затем он заснул.
Мэгги и Джон вошли в приют для сирот, переступая через сломанные игрушки, валявшиеся у входа. Они прошли по коридорам, заглядывая в пустые комнаты с поблекшими обоями.
– Нам не следовало приходить сюда, – сказала Мэгги. – Мы предполагали узнать о тебе, а не о ребенке мертвого убийцы.
– Вы, возможно, говорите об одном и том же человеке.
Мэгги нахмурилась.
– Подумать только, весь город одержим мыслью о личности Крюгера. Это не значит, что ты должен присоединиться к ним.
– Почему же они так боятся меня? Почему же я все ещё жив, когда все остальные умерли? И почему же именно я занимался расследованием?
Прежде чем Мэгги смогла ответить, они услышали голос из комнаты в конце коридора. Когда они подошли ближе, то поняли, что это был голос женщины, певшей под музыку.
Мэгги и Джон заглянули в комнату и увидели полную женщину среднего возраста с редкими седыми волосами и в выцветшем старом платье, стоявшую посреди пустой комнаты Она дирижировала воображаемым классом, в то время как старый патефон наигрывал какую-то детскую мелодию.
– Не отставай, Джефри, – выкрикивала женщина. – Марта, не спеши. Все держат руки. – Она заметила Мэгги и Джона: – О, вы вернулись обратно. Очень приятно.
– Вы меня помните? – спросил Джон.
– Конечно, помню, мой мальчик. Я помню всех своих детей. – Она повернулась к Мэгги: – Особенно вас. Какой прелестной девочкой вы были.
Глаза Мэгги расширились.
– Я помню и тебя, и тебя, и тебя, – сказала женщина, показывая в воздух.
– Вы помните ребенка Крюгера? – спросил Джон.
– Я помню всех своих детей.
– Кто это был? – спросил Джон отчаянно. Женщина колебалась:
– Нам не разрешают называть настоящую фамилию ребенка.
Затем она, повернулась к воображаемому классу.
Мэгги забрела в угол комнаты. Она опустилась на колени и внимательно рассматривала что-то на полу.
– Джон! – позвала она.
Джон поспешил к ней и увидел неряшливо нарисованный семейный портрет. Отец был в красно-черном свитере. Под рисунком детским почерком было написано: К. Крюгер,
– Это может означать что угодно, от Кевина до Кайла.
– Это значит, что в действительности существовал ребенок с таким именем, – сказала Мэгги.
– Это я, – крикнул Джон в панике. – Я его ребенок, и поэтому я ещё жив. Он играет со мной в надоевшую игру.
– Он мертв, – заявила Мэгги. – И ты не его ребенок.
– Откуда вы знаете? Эта женщина помнит меня.
– Эта женщина помнит также меня и ещё около пятидесяти воображаемых ребят. Пойдем отсюда. Весь этот город нуждается в эскадроне психиатров.
Мэгги и Джон покинули приют для сирот. Когда они спустились по парадной лестнице, подъехал фургон.
– Я не могу поверить, что нашла вас, – сказала Трейси.
– Что вы все ещё делаете здесь? – спросила Мэгги.
– Я не могу найти Карлоса. Мы пытались уехать, но постоянно блуждали, и теперь я не могу найти Карлоса. У него даже нет слухового аппарата!
– Где Спенсер?
– В этом старом доме, который мы нашли. Глаза Джона расширились:
– Скорее. Мы должны попасть к нему до того, как это сделает Фредди!
Спенсер лежал на кушетке, свет от телевизора освещал его лицо. Наполовину прикрытые глаза слегка оживились, когда он увидел коммерческую рекламу, которую представлял серьезно выглядевший подросток.