— Мы хотели их немножко развлечь, повеселить, — продолжил рассказ Карузо. — Придумал такой номер смешной, про бульдозер.
— Ну, чтобы страхи их развеять, — пояснил Энрико. — Ведь когда смешно, тогда не страшно, верно? Я был водителем, а Карузо бульдозером.
— Трудная роль, между прочим, — вставил Карузо. — Самая трудная из всех, которые мне доводилось играть!
— Но они освистали нас, представляешь! — Энрико повесил голову.
— А потом еще и вытурили из пещеры! — добавил Карузо и тоже пригорюнился.
— Н-да, конфуз получился, — сочувственно сказал я, хотя мне было даже приятно, что у моих сородичей оказался такой развитый художественный вкус. — Так, значит, все хомяки снова собрались в пещере с горшком?
— Да, Фронзо опять хочет провести «кормление» сосуда.
— И когда?
— Если мы поторопимся, то как раз успеем.
Не буду описывать подробности нашего марш-броска. Это не для слабонервных. Скажу только, что после этого перехода я мечтал превратиться в птичку, чтобы мои лапы никогда не касались земли.
Уже издалека мы услышали зычный голос Фронзо. Когда мы приблизились к пещере, он как раз закончил свою речь. Я осторожно выглянул. Фронзо стоял, как и в первый раз, на возвышении.
— Испросим милости у сосуда надежды! — воззвал он и воздел лапы кверху.
Все полевые хомяки смотрели теперь на горшок, стоявший в центре.
— Сосуд надежды! — завел свою песню Фронзо. — К тебе взываем мы! Услышь нас! Прими наши подношения и будь милостив к нам!
Я пригляделся. Теперь у горшка высилась еще более значительная куча, чем в первый раз. Если хомяки расстаются со своими запасами, причем отдают добровольно и в таких количествах, значит, действительно дело плохо.
— В тебе, сосуд благословенный, заключены все наши надежды, самое ценное, что у нас есть! — продолжал свои причитания Фронзо. — Ты — наше сокровище, и мы верим: ты принесешь нам избавление!
Хомяки взирали на толстый горшок глазами, полными отчаяния и скорби.
— Прими наши дары и спаси нас от губителя! — воскликнул Фронзо, и все хомяки стали повторять за ним: «Прими!», «Спаси!», «Избавь!»
И тут мне пришла в голову гениальная мысль! Да-да, опять гениальная! И даже мои сожители, от которых, как известно, я за все время нашего знакомства слова доброго не услышал, и те воскликнули хором: «Гениально!», когда я им тихонько рассказал о том, что я задумал.
Пока я объяснял Энрико и Карузо план действия, хомяки затянули песню:
— Хомяки полей! — снова послышался голос Фронзо. — Ваши щедрые подношения не останутся без внимания! Сосуд надежды услышит вас!
И тут я выскочил вперед и закричал:
— Он лжет!
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Хомяки все как один повернули головы в мою сторону. На какую-то долю секунды они замерли в изумлении, пытаясь понять, кто осмелился на такую дерзкую выходку.
— Коротышка! — крикнул кто-то. — Тот самый, из города! Жулик! Карликовый хомяк!
И вся толпа зашипела. Не слишком громко, но так злобно, что в эту минуту я подумал, что вся наша затея сейчас провалится. Дело принимало крайне неприятный оборот. И опасный. «Сейчас или никогда!» — мелькнуло у меня в голове, и я отдал команду: «Вперед!»
Энрико и Карузо выскочили из своего укрытия и пулей понеслись к горшку. Или, скажем, помчались, потому что «нестись пулей» при их поросячьей комплекции было весьма затруднительно. И тем не менее они довольно прытко прошмыгнули мимо ошалевших хомяков и вскочили на возвышение, где стоял горшок. Я замер. Теперь от них зависело все! Хватит у них сил или нет? Они ухватились за ручки и в один момент опрокинули сосуд! Горшок свалился, крышка отскочила в сторону и покатилась куда-то в угол. Пузатый горшок лежал теперь на боку. Лежал, выставив на всеобщее обозрение то, что было прежде скрыто под крышкой.
В пещере повисла гнетущая тишина.
— Да он же пустой! — пискнул кто-то.
В этом писке было столько искреннего удивления и вместе с тем столько возмущения, что я невольно поежился. Мне стало не по себе. И тут все стали кричать. Со всех сторон неслось: «Где наши червяки?!», «Куда подевался наш горох?», «Где наши дары?»
— Хомяки полей!
Фронзо. Он стоял во весь рост на возвышении, воздев лапы кверху. Даже в такой ситуации он не утратил самообладания!