Доктор подкатил к столу большой компьютер, установленный на тележке.
— Нет, это я понимаю, научные эксперименты… А как они конкретно выглядят, эти ваши эксперименты?
Доктор Дитрих вздохнул.
— Я изучаю мыслительные способности золотых хомяков, — односложно ответил он, продолжая заниматься своим делом. Теперь он выдвинул ящик стола и начал вынимать оттуда какие-то штуки.
— Про крыс давно уж пишут, что они очень умные, — решил, видимо, продолжить ученую беседу Капулла. — Над ними опыты проводили там всякие… Дрессировали… Их много чему можно научить. Чтоб дорогу домой находили, ели по часам и всякое такое… Да, я сам читал в газете.
— Да что вы говорите? Вы, оказывается, умеете читать? — ехидно спросил доктор Дитрих.
Тем временем он извлек из какого-то шкафа чемоданчик, в котором у него лежали инструменты. Доктор раскрыл чемоданчик и пристроил его рядом с клеткой на столе. С моего места мне было хорошо видно, как они неприятно поблескивают в синеватом свете.
— Дрессировка, тренировка, это все ерунда! — сухо сказал доктор Дитрих. — Нужно исследовать материю… Мозг…
— Вы что, будете вспарывать этого мелкого грызуна? — с нескрываемым ужасом спросил Капулла.
— Угу, — отозвался доктор, сосредоточенно перебирая инструменты.
— Жалко все-таки. Хомяк-то вон какой симпатичный. И безвредный.
— Симпатичный… Нечего разводить мне тут сантименты… Наука не знает эмоций!
— Знаете, шеф, я все равно не понимаю, зачем все это нужно. Потрошить бедных хомяков… Как-то это, того-с… Нехорошо. Вот такое мое мнение.
— Послушайте! — рявкнул доктор Дитрих. — Прекратите меня называть шефом. Это во-первых. А во-вторых, попридержите язык за зубами. Ваше мнение меня совершенно не интересует. Меня интересует только наука. А для науки важно понять, как устроен мозг, чтобы можно было впоследствии оказывать влияние на его генетическое развитие. Если мы научимся это делать, то таких придурков, как вы, Капулла, просто не будет на свете!
— Будут одни только такие умники, как вы? Вот счастье-то — жить среди таких живодеров! Нет уж, увольте! А я его еще шефом называл, нет, уж извините, не надо мне таких шефов.
— Вот и чудненько, Капулла. Значит, мы обо всем договорились. А теперь, Капулла, освободите помещение!
— Господин Капулла, — сухо поправил доктора компаньон. — Только сначала хотелось бы получить причитающиеся мне деньги. Причем все и сразу. Без всяких-яких. Иначе мне придется с вас самого шкуру спустить!
— Вы что, господин Капулла, боитесь, что я вас обману? Хотя, конечно, как же вам не бояться. В кругах, в которых вращаетесь вы, обман и разбой — обычное дело. Следуйте за мной, — сказал он и направился к двери.
Капулла молча пошел за доктором.
Я остался один. Шаги удалялись. Вот хлопнула входная дверь. Опять шаги. Доктор Дитрих поднимается по лестнице на второй этаж. Тишина. Наверное, мой мучитель решил отдохнуть. Устал за ночь.
Я огляделся. Голая клетка — ни гнезда, ни домика, ни подстилки. Ничего. Я чувствовал себя совершенно беззащитным. Мне было холодно и неуютно.
Мой взгляд случайно упал на белый коврик, который доктор расстелил на столе перед моей клеткой. На коврике лежали инструменты. Они были приготовлены для меня. Я представил себе, как доктор Дитрих берет в руку вон ту острую штуку…
Я закрыл глаза.
Софи, мастер Джон, сэр Уильям, Энрико и Карузо… Никогда я больше не увижу их…
Мы, хомяки, не умеем плакать. Когда нам плохо, мы впадаем в оцепенение наподобие зимней спячки. Мы просто отключаемся.
Но сейчас я не мог даже отключиться. Мне мешал страх.
Я погрузился в размышления. Я думал о том, как все это произошло и мог ли я предотвратить случившееся. Конечно, мне нужно было сразу, как только доктор Дитрих появился в нашей квартире, сообщить мастеру Джону, какое впечатление произвел на меня этот господин. И уж во всяком случае мне следовало бы это сделать после того, как я услышал рассказ Лизы Потемпе об ученом, проводящем опыты на золотых хомяках. Ученом по имени доктор Дитрих. Но даже потом у нас еще был шанс выпутаться из всей этой истории — если бы мы вовремя сообщили обо всем Софи и ее родителям. Хотя какое все это теперь имело значение. Поздно размышлять о том, что было бы, если… Если б бы да кабы… так во рту росли б грибы, сказали бы сейчас Энрико и Карузо…
Я дрожал от холода.
Откуда-то страшно дуло. Я пригляделся. Так и есть. Стеклянная дверь на террасу была открыта. Вот почему я так мерзну. Я свернулся клубком и, наверное, задремал.