Параллельно Фредерик развивал лабораторию атомного синтеза при Национальном центре научных исследований. Он добился того, что Национальный центр приобрел от компании «Женераль электрокерамик» знаменитую лабораторию Ампера в Иври. Был построен большой корпус, в котором разместились физическая, химическая и биологическая лаборатории. Жолио организовал и вдохновлял тесно спаянную группу физиков, химиков, биологов.
Между Институтом радия и Сорбонной, где работала Ирен, и двумя лабораториями, которыми руководил Фредерик, сразу установилась повседневная, прочная связь.
С 1937 года Фредерик читал лекции в Коллеж де Франс. По правилам Коллеж де Франс профессор обязан ежегодно менять тему лекций, и Фредерик читал новые оригинальные курсы об излучениях, о строении вещества, о ядерных превращениях, об искусственной радиоактивности.
Профессор Жолио был неутомим. Он следил за стройкой, конструировал приборы, сам монтировал их, руководил сотрудниками, читал лекции. Его высокую подвижную фигуру в белом рабочем халате можно было увидеть и за лаборатерным столом, и в мастерской, и на сборке циклотрона, где он своими руками проверял и прилаживал все детали.
Мировая слава, высокие почести не изменили Фредерика Жолио. Он по-прежнему молод, весел, задорен, полон кипучей энергии и шумного галльского веселья.
Летом, как и раньше, их привлекает Бретань, песчаные берега Ларкуэста, где Фредерик Жолио с одинаковым увлечением занимается рыбной ловлей и парусными гонками. По-прежнему его раскатистый смех оживляет вечерние беседы с рыбаками Ларкуэста, а звание профессора не удерживает от веселой пляски или задорной народной песни.
Здесь он не профессор, не физик на каникулах, а рыбак среди рыбаков.
Он остается страстным спортсменом. Проведя месяц зимой в Альпах, он особенно увлекся горнолыжным спортом, соперничая и тут с Ирен, давним мастером по лыжам. И как же гордится этот лауреат Нобелевской премии, когда ему удается выполнить вираж на большой скорости!
Один из его сотрудников, чтобы избавиться от крайней материальной нужды, открыл школу японской борьбы джиу-джитсу. Чтобы помочь ему, Фредерик с большим энтузиазмом начал заниматься этим видом спорта. Школа прославилась. Что могло быть лучшей рекламой: знаменитый ученый, Нобелевский лауреат так полон сил только потому, что он занимается джиу-джитсу!
Они жили теперь на краю парка Со в Париже, в своей вилле Антони.
Большие светлые комнаты заполнены веселым шумом подрастающих детей. Элен уже учится в коллеже, как и отец, идет всегда первой, и Фредерик внимательно следит за успехами дочери.
На столе в кабинете Фредерика кусок урановой руды. Над столом в беспорядке фотографии учителей и друзей. На стенах картины любимых художников и высушенные головы щук. В углу удочки, ружья, охотничьи трофеи.
Большой сад примыкает к вилле. Цветы — страсть обоих, особенно Ирен; все свободное время она проводит в саду. Из открытых окон виллы часто слышны звуки рояля — это играет сам хозяин. Фредерик любит импровизировать, проводя часы за роялем.
На вилле Антони всегда многолюдно и весело. По воскресеньям друзья собираются в саду, на ступеньках террасы или у обвитых цветами решеток теннисного корта. Фредерик — азартный теннисист, первоклассный игрок, и он не может усидеть на месте, если только есть партнер. Он относится к теннису ревниво и не выносит проигрышей. Его веселый голос слышен громче всех при подсчете очков.
Ирен, если она сама не участвует в игре, неутомимо, возится в саду: подрезает ветки, пересаживает цветы, появляется то с садовыми ножницами, то с тачкой для сухой травы.
По вечерам гости собираются за столом. Немногословная, сдержанная Ирен, разливая чай, незаметно направляет беседу. О чем только не говорят и не спорят здесь: о художниках и о музыке, о народных танцах и о спорте, о лаборатории и о новой статье, о реформе народного образования, проектом которой занят Поль Ланжевен, и о последних работах итальянского физика Ферми.
Высокие стены не отгораживают виллу Антони от внешнего мира.
Мир в эти годы живет в страхе. Коричневая чума фашизма расползается по Европе. Угроза новой войны нависает над землей.
Когда первые зловещие признаки фашизма уже явственно обозначились в Германии, Анри Барбюс и Ромен Роллан выпустили пламенное воззвание о созыве Международного конгресса против войны. Этот конгресс происходил в августе 1932 года в Амстердаме. Через несколько месяцев после захвата гитлеровцами власти в Германии, в июне 1933 года, в Париже, в зале Плейель, собрался Конгресс движения борьбы против опасности фашизма и войны. В числе его организаторов были Поль Ланжевен и Мария Кюри. Движение «Амстердам — Плейель», привело к организации Всемирного антифашистского комитета, одним из председателей которого был также избран Поль Ланжевен.
Вслед за своими учителями Марией Кюри и Полем Ланжевеном участвовали в этом движении и супруги Жолио-Кюри. Они тоже бывали на митингах и подписывали воззвания против войны. Но им еще казалось, что война далека от них.
А война придвигалась все ближе. Тяжело и душно становилось в Европе. В морозную январскую ночь вспыхнул рейхстаг. На площадях немецких городов фашистские громилы раздували костры, сжигая бессмертные творения Маркса, Гейне, Вольтера, Дидро…
Ученые с мировыми именами принуждены были бежать из Германии, потому что по расовой мерке они оказались «нечистокровными немцами».
Сожжены были книги Эйнштейна, но появились учебники «чисто арийской физики», «строго германской математики». «Математика — это проявление северного арийского духа, его воля к господству над миром», «физика создана арийской расой, расой победителей», — писали в этих книгах.
Фашизм поднимал голову и во Франции.
Деятели «Аксьон франсез» во все горло орали, что пора «задушить потаскуху» — так именовали они Французскую республику. Вооруженные группы «королевских молодчиков» и «патриотической молодежи» совершали набеги на студенческие кафе близ Сорбонны и хозяйничали в Латинском квартале. «Боевые кресты» под руководством полковника де ла Рокка вооружались и создавали регулярные отряды.
Но французы по-прежнему полагали, что война далека от них, верили демагогическим лозунгам «борьбы против беспорядков» и «спасения от красной опасности».
Отрезвление пришло 6 февраля 1934 года, когда фашистские банды в Париже попытались совершить путч. Вооруженные отряды атаковали Бурбонский дворец. Даже самые упрямые слепцы прозрели, увидав, что республика на волоске от гибели. Рабочие Парижа оказали яростное сопротивление мятежникам. «Фашизм не пройдет», — сказали трудящиеся. И он не прошел. 12 февраля четыре с половиной миллиона рабочих, покинув работу, вышли на грандиозную демонстрацию. После парижских событий французы начали понимать, как близка фашистская опасность.
Фредерик Жолио сказал себе: «Вещи подобные этим происходят потому, что слишком много людей остаются неорганизованными». Он вступил в социалистическую партию, позже — в Лигу борьбы за права человека. Для него с новой силой зазвучал завет матери: «Борись против несправедливости».
В 1935 году он уже не ограничивался пассивным участием, а вместе с Полем Ланжевеном и английским физиком Джоном Берналом активно организовывал группу «Ученые против войны», выступал на собраниях этой группы и на открытых митингах в Париже и в Лондоне и даже сам не раз занимался расклейкой плакатов и листовок.
Отпор фашизму сплотил французских рабочих. На выборах в мае 1936 года одержал победу Народный фронт. Формируя просуществовавшее несколько месяцев правительство Народного фронта, премьер Леон Блюм пригласил войти в правительство мадам Жолио-Кюри.
Ирен Жолио-Кюри стала помощником министра народного просвещения во Франции, и ей было поручено руководство научно-исследовательскими работами и народным просвещением всей страны. Женщина была назначена на такой пост впервые.
— Почему вы согласились на это? Зачем вы отрываете время от вашей научной работы? — спрашивали у Ирен.
— Если какое-нибудь дело справедливо, его надо делать, — убежденно отвечала она.
Министерские обязанности отнюдь не развлекали ее. Она внесла туда ту же строгость и простоту, как в руководстве Институтом радия.