Полуденные измерения показали, что суточный пробег получился изрядным, и вскоре после обеда — никаких дудок, барабанов — они достигли земли. Пуллингс убедился с фор-брам-салинга, что место то самое: закругленный берег с двумя пиками на северо-востоке. Корабль скользил по безмятежной глади, делая под верхними парусами четыре узла. Вид приближающейся земли был причудливым, вскоре вся восточная часть горизонта оказалась испещрена темными горами, приобретавшими по мере приближения корабля зеленый цвет. Охранявший вход в бухту островок был уже хорошо различим с палубы, даже полоска прибоя на западном его берегу; выглядело весьма вероятным, что они уложатся в намеченный срок: оставалось не больше часа пути. Лучший становой якорь уже лежал на крамболе, и все было готово, и тут как назло задул береговой бриз, мощный поток которого принес с собой сильный аромат гниющей растительности. Паруса обвисли, захлопали, фрегат начал замедлять ход. Джек распорядился приготовить лот с длинным линем. Он ушел в воду по носу судна, и вдоль борта к юту побежал хорошо знакомый крик, звучавший каким-то странным образом приглушенным: «Внимание, внимание, трави, трави!» Наконец раздался рапорт, которого он и ожидал: «Дна нет, сэр. На двухстах саженях дна нет».
— Спустить все шлюпки, мистер Стауртон, — распорядился капитан. — Нужно буксировать корабль. Будем надеяться, что мы успеем раньше, прежде чем начнется отлив. Мистер Рэттрей, нарастите якорный канат малого станового якоря и приготовьте новый восьмидюймовый трос.
Пуллингс ввел корабль в бухту, отдавая команды с фок-мачты, и когда отлив стал настолько сильным, что шлюпки не могли выгрести на течение, они бросили малый якорь на огромной глубине — около девяноста саженей. Это была самая большая глубина, на которой Джеку приходилось вставать на якорь, и от волнения он дважды переспросил Томаса Пуллингса, знает ли тот что делает.
— Мистер Пуллингс, вы благонадежны насчет нашего ложа?
Они стояли у самого клюза, окруженные группой хмурых баковых, всех как один самых опытных моряков.
— Да, сэр, — отвечал Пуллингс. — Мы на «Клайве» простояли здесь три дня. Я уверен в грунте, а дно здесь чистое как у Гернард-Пойнт. Если вытравить весь канат, я готов поручиться, что все будет в порядке.
— Эй, внизу! — закричал Джек через люк. — Удвоить стопоры, два дополнительных троса, вытравить якорный канат до жвака-галса!
«Сюрприз» быстро сносило назад; канат провис, якорь далеко внизу потащился по дну. Лапа зарылась в грунт, проволоклась еще немного и зацепилась; канат снова натянулся, встав еще отвеснее, чем прежде, и напрягся, приняв на себя весь напор бурлящего потока воды.
Весь отлив Пуллингс простоял у клюза, чувствуя на своих плечах груз ответственности. Он следил за канатом и берегом: приметив три стоящие в ряд сосны, лейтенант ориентировался по ним, не двигается ли корабль, не дрейфует ли беспомощно в открытое море, туда, где вдоль берега идет мощное северо-восточное течение, благодаря которому «Сюрпризу» может потребоваться несколько дней, чтобы достичь этой бухты снова. Отливное течение стало еще быстрее, вода бурлила за кормой.
— Ни разу не приходилось слышать, чтобы якорь держал, стоя почти отвесно, да еще на ста саженях глубины, — заметил один из пожилых матросов. — Коль рассудить, это невозможно из-за такого натяжения.
— Твою вахту отправили вниз, Уилкс, — рявкнул Пуллингс, резко обернувшись, — вот и отправляйся туда вместе со своим чертовым натяжением.
— Да я же только сказал, — пожал плечами Уилкс, впрочем, без малейшего испуга.
Какой же сильный отлив! Но он ведь слабеет, правда же слабеет? На форкастле появился Баббингтон.
— Сколько времени? — спросил Пуллингс.
— До пика отлива должно быть минут пять, — ответил Баббингтон. — Вместе они не спускали глаз с каната. — Но течение уже здорово слабеет.
Пуллингс ощутил к нему самое сердечное расположение.
— Нам придется завести на канат буй и приподнять якорь, как только мы сможем буксировать корабль снова, — продолжил Баббингтон. — Они сейчас готовят нечто вроде люльки, чтобы спустить его вниз.
Наконец отлив потерял силу, шлюпки принялись за буксировку, предварительно заведя буй на якорный канат. Пуллингс ушел с носа, чувствуя себя в одночасье помолодевшим.