— Нет, — ответил Генералов. — Вы тут листки по физике не находили?
— Нет, — грозно сказал Азамат. — А теперь вон отсюда. И предупредите товарищей, что на полчаса кабинет занят. И что Алекса здесь нет. И не будет. И дверь закройте до конца.
— Хорошо, — без тени смущения произнёс Генералов и вышел, по пути чуть ли не с головой заглянув в большой фанерный ящик, служивший ведром для мусора.
Снова хлопнула дверь, да так, что её створка вдавилась внутрь, а висящие на стене оленьи рога покачнулись. Из холла послышалось тоскливое: «Нет. Нигде. Даже в помойке» — и полный сочувствия вскрик: «Вот ужас-то!»
— Я готова, Азамат, — сказала Вера и, не удержавшись, прыснула.
— Вот ведь и вы такими были, несмышлёными. Помнишь, Вера?
— Да уж. Переписывали листок от руки или платили по сто тугриков за новый, пока не догадались попросить у товарища и отксерить.
— Ну, давай к делу.
— Давай. В общем, цель. Хочу творить. В гуманитарной сфере. Писать музыку для нашей группы. И тексты.
— Вполне себе смарт-цель.
— Ну да. Теперь возможности. В «Кавардаке» я убедилась, что способности у меня есть. Но их нужно постоянно развивать. Ни дня без строчки, как говорит Паша.
— Это, на самом деле, более древнее высказывание. Но неважно, пропустим.
— Возможностей развиваться в этой школе у меня почти совсем нет. У нас высокие требования по всем предметам. И основные — математика, физика, химия, прога — вовсе не гуманитарные. Хвостов у меня нет. Но я постоянно что-то досдаю, пересдаю, часами сижу над домашкой первого уровня по алгебре. А потом сил нет ничего делать. Тем более творить.
— А ты помнишь, Вера, что Гриц говорил на классном часе?
— Что у нас в средней школе надо тянуть все предметы одинаково сильно?
Азамат кивнул.
— Что восьмой класс в этом смысле самый сложный.
— А дальше?
— А что дальше?
— Что в девятом жизнь становится гораздо приятнее, потому что…
— Есть кафедры, — закончила Вера. — И можно выбрать, во что ты будешь вкладываться.
— Мне кажется, — сказал Азамат, — это как раз то, о чём ты говорила. Надо только напрячься и дотянуть восьмой до конца.
— Да, Азамат, но ты забыл про время. Если ценишь время, не будешь тратить год жизни на то, что тебе не нужно.
— Полгода, — уточнил Азамат.
Дверь снова загрохотала — кто-то пытался втащить створку на место и войти.
Азамат встал и пружинящими шагами направился к выходу со словами:
— Я вас предупреждал, шестой класс.
Дверь наконец открылась, и вошёл учитель Павел.
— Зяма, Вера, простите, на спецкурсе задержался. Ну, что тут у вас за новости?
— Я тебе об этом уже говорила утром, Паша, — сказала Вера.
— А, это. Всё-таки уходишь?
Азамат и Павел уселись напротив Веры.
— Ухожу.
— Бежишь? — шутливо спросил Павел.
— Для меня это не бегство, а движение вперёд.
— Что ж, — подытожил Азамат. — Мы всё обговорили. Звучит убедительно и вполне разумно.
— Когда? — обратился к Вере Павел.
— В девятый класс пойду в другую школу. Или на домашнее обучение.
— Тогда на педсовет? — спросил Азамат.
— На педсовет, — подтвердил Павел.
На этом разговор закончился, двери были распахнуты, троица разошлась по своим делам, а кабинет тут же наполнился членами биохима: надевались сомнительной чистоты халаты, доставались пробирки и колбы, в шкафу с вытяжкой зажёгся свет, а из какого-то стеклянного сосуда странной формы отчётливо потянуло сероводородом.
***
На педсовете в понедельник персоналки средней школы не обсуждались, поэтому Азамат поднял вопрос о Вере Александровой отдельно.
— А вы уверены, что это осознанное решение? — спросила Маша Солоницына. — Что оно не принято под воздействием эмоций?
— Да, мы с ней говорили, я и Паша, — ответил Азамат.
— И я говорила с Верой, — добавила Соня. — Она прекрасно представляет, чего хочет добиться и к чему стремится. Намного лучше, кстати, чем некоторые из тех, кто никуда не уходит.
— Что неудивительно — они же не уходят, — сказал Павел.
— А она хорошо понимает, что теряет? — спросила англичанка Марина.
— А что она теряет? — возразил Азамат.
— Ну, аттестат одной из лучших школ Москвы, или даже страны в целом. А это, между прочим, очень важно для поступления в вуз.
— Поступить можно и без аттестата лучшей в мире школы, — вмешалась Маша. — Я из Челябинска поступила в МГУ. А Соня вообще из Бурятии. Туда же.
— Так вы по олимпиаде поступили, — не сдавалась Марина.
Гриц, недовольно скрививший лицо, наконец вступил в разговор. Он сидел за четвёртой партой у окна, и поэтому все сразу же повернулись спиной к доске и к ведущему педсовет Коле Маслову.
— Послушайте, друзья, мы зря теряем время, — начал Гриц. — Здесь нечего обсуждать. Вера Александрова хочет уйти из школы? Пусть катится. Азамат, узнай, что с формальной стороны от нас требуется в таком случае. Когда она уходит?
— В девятом классе.
— Прекрасно. Тогда надо прикинуть, кто ещё потенциально уходит, и, возможно, объявить добор в девятый класс. Сделаешь, Азамат?
— А если она не уйдёт? — не унималась Марина.
— Если Вера Александрова не уйдет, будем её учить, — спокойно сказал Гриц. — При условии, что найдётся кафедра, которая будет за неё отвечать.
— Думаю, кафедра найдётся, — сказала Соня. — Даже уверена.
— Тогда давайте закроем этот вопрос, — предложил Гриц.
А затем добавил с лукавой улыбкой:
— Я же всегда говорил, что девочки нам не нужны. Девочек надо набирать как можно меньше. А то начинаются все эти роман-газеты, творческие метания, пахать уже не хочется. Правда, Екатерина Ивановна?
Гриц обратился с Кате, которая, воспользовавшись паузой, что-то записывала в свой талмуд мелким почерком, одновременно рассылая СМС нескольким людям.
— Олег, ты о чём? — спросила Катя, потирая переносицу под дужкой очков.
— О девочках. Нужны они нам?
— Девочки? Конечно.
— Да зачем они нам? — продолжал Гриц. — Мёрзнуть на выживании, делать колесницы на зимоле, кольчуги плести?
— А что? — вмешалась Настя Фаронова. — В этом году лучшая кольчуга была у Таси из седьмого Е.
— Властью ведущего педсовет я закрываю тему Веры Александровой и перехожу к следующему вопросу, — решительно заявил Коля Маслов, и все снова повернулись к доске.
***
Когда спустя два часа Коля отпустил препов на короткий перерыв, кто-то спустился вниз, чтобы наспех в переулке выкурить сигарету, кто-то побежал в «Прайм» за едой, кто-то стал разогревать в микроволновке оставшиеся припасы. Павел направился в мучительскую, чтобы вскипятить чайник и застал там Грица со сдобными баранками и чашкой, в которой плавали два пакетика «Майского» чая.
— Присоединяйся, Паш, — пригласил Гриц. — Я тут варенье нашёл. Лена говорит, дети на кружке варили. Очень вкусное.
— Спасибо, — сказал Паша и зачерпнул большой ложкой варенье. Оно действительно было вкусным, только невозможно было определить, из чего сделано.