- Господа, прошу следовать за мной, - объявил специальный агент Харпер Лонг капитанам после того, как удостоверился, что интернированные федеральные офицеры должным образом учтены, и лично сопроводил арестантов в узилище, блок 4-B6.
- Заходите, господа, - сказал Лонг, любезно открывая перед капитанами облицованную рифлёным пластиком дверь. Не просто сказал, а с неприкрытой издёвкой в голосе. Дождался, пока задержанные войдут и аккуратно закрыл дверь за спиной последнего узника, переступившего порог арестантского, как ни крути, барака.
Внутри узилища было шумно, если не сказать, весело. За столом играли в карты. В углу, на протянутых верёвках сушилось чьё-то бельё. Большинство офицеров валялось на кроватях. Кровати были двухъярусными. Офицеры — расхристанными до неприличия. Самый цинический расположился у входной двери. Сидел на втором ярусе в исподнем и болтал ногами. Тесёмки, которыми стягивалось термобельё на щиколотках, болталось в такт движениям ног.
- Господа, у нас новенькие! - объявил вставший из-за стола офицер в чине полковника.
Никто не обратил внимание на слова полковника, кроме цинического. Он перестал болтать ногами и, приветствуя новоприбывших, отсалютовал по-польски, двумя пальцами.
- Бардак у вас тут, господин полковник, - сказал Зданевич, протягивая руку для пожатия.
Полковник взглянул насмешливо на капитана, браво щёлкнул каблуками, коротко кивнул и ответил рукопожатием, прямо скажем, издевательским, едва прикоснувшись к капитановой ладони. Зданевич вспыхнул.
- Серж, успокойся, - сказал Энди Моралес, придерживая Зданевича за локоть.
- Ничего, господа, мы здесь без церемоний, - сказал полковник. - Желаете дать мне по морде?
- Воздержусь, - процедил Зданевич, вырывая локоть из крепкой хватки Моралеса.
- Это правильно, - став серьёзным, ответил полковник. - Посидите с наше, сами не так взвоете. А на этом бардаке, как вы изволили выразиться, господин рейдер-командор, советую не зацикливаться. Мы таким образом протестуем. Выражаем свое несогласие с противозаконным арестом и неправомерным лишением свободы.
- И как, помогает? - спросил Сондерс.
- Не очень, - честно признался полковник. - Давайте знакомится, господа. Левковский, Андриан Семёнович, бывший дивизионный интендант, а ныне старший по блоку 4-B6.
- Рейд-командор Сергей Зданевич, эскорт-командор Эндрю Моралес, капитан-командор Вацлав Сондерс, командиры рейдеров типа "хеджхог".
- Кажется, тоже бывшие, - добавил капитан Моралес. - По крайней мере, в данный момент.
- Это ненадолго, - хмуро пообещал Зданевич.
- Ну, а пока, - сказал Левковский, - вас надо где-нибудь разместить. Извините, конечно, господа, но свободные койки остались в дальней части барака.
- Кто бы сомневался, - с горькой усмешкой произнёс Зданевич.
- У гальюна, так у гальюна, - сказал Сондерс. - Какая нам, в общем, разница, если мы и так в одном большом сортире?
Энди Моралес промолчал.
- Туалетные принадлежности в тумбочке, - сказал полковник, - полотенце на спинке.
- Разберёмся, - сказал ордер-командор Зданевич.
Пограничные Области Галактики Млечный Путь, сектор "Night-Zero-One", ПК "Марракеш", 19:48 бортового времени, борт "летучего голландца"
Сразу за переходной камерой, в отсеке дезинфекции, им пришлось открывать люк вручную. Дезинфицирующие жидкости давно испарились, а без завершения процедуры очистки и стерилизации, открыть проход в следующий отсек оказалось невозможным. Прежде чем попытаться открыть люк вручную, Корсакову пришлось взломать блок датчиков доступа, и обойти протокол аварийной блокировки двери, подключившись к локальному сегменту внутрикорабельной сети, отвечающей за работу шлюзовой камеры, через универсальный терминал-транслятор. К отсеку дезинфекции примыкал отсек оборудования, в котором хранились скафандры для выхода в открытый космос, инструменты, запасные баллоны с дыхательной смесью и фильтры регенерации воздуха.
Степанов взялся вращать рукоятку механического привода. Рукоять проворачивалась трудно, Степанову приходилось крутить рывками, но люк не поддавался. Дверь заклинило. Корсаков, которому надоело глядеть на страдания Степанова, пнул застрявшие створки тяжёлым башмаком, и люк, со скрипом и жалобным стенанием, наконец раскрылся. Корсаков вошёл в отсек оборудования первым, освещая пространство перед собой фонарём, прикрученном к стволу импульсной штурмовой винтовки снизу.
Яркий луч света метался по отсеку, выхватывая боксы со скафандрами непривычной для глаза конструкции, закрытые прозрачными шторками, стеллажи, забитые коробками до потолка, инструментальные ящики, выкрашенные в оранжевый цвет, зелёные короткие тубусы воздушных фильтров. Кроме всего этого снаряжения, там было оружие, жёстко зафиксированное в открытых стойках, по двенадцать в ряд вдоль противоположных стен отсека, общим число двадцать четыре. Ровно на две абордажно-штурмовые десантные группы в составе штатного абордажно-штурмового десантного отряда, численностью в двадцать четыре тренированных бойца. Оружие в свободном доступе вопиющим образом нарушало правила внутрикорабельного регламента, по которым всё вооружение индивидуального ношения, смертельного и несмертельного воздействия, хранилось в оружейных казематах и выдавалось по счёту дежурным оружейным офицером.