С женой и детьми Карфангер виделся, как всегда, лишь урывками. В Гамбург пришла весть о том, что курфюрст занял Штеттин и готовит осаду Штральзунда. Гамбург по-прежнему задерживал выплату очередных субсидий и отказывался выслать из города французского посланника. Отто фон Герике посоветовал Карфангеру остерегаться французов: для них он такое же бельмо на глазу, как и для совета города. И французы, и гамбургские ратманы с раздражением реагировали на настойчивые требования адмирала встать наконец на сторону империи и покончить с двуличной политикой.
Карфангер поблагодарил бранденбургского посланника за доверие и, сердечно простившись с Анной и детьми, вновь отправился на свой фрегат.
Убедившись, что «Леопольд Первый» в полном порядке, он отплыл с пятьюдесятью китобойцами к берегам Шпицбергена.
В этом году было крайне важно заблаговременно прибыть в район промысла, в те места, где водилось особенно много китов, — ведь шотландцы, баски и голландцы тоже не дремали. Добыча оказалась богатой: более пятидесяти китов удалось загарпунить и разделать. А поскольку в этих заполярных широтах летом солнце не уходит за горизонт, гамбургские китобои старались тратить как можно меньше времени на сон и отдых. В конце августа были задраены последние люки доотказа набитых трюмов, и китобойная флотилия стала собираться в обратный путь.
За время их отсутствия ситуация успела обостриться. Под давлением императора и курфюрста Бранденбургского Гамбург был вынужден выслать французского посланника, правда, отцы города при этом выразили ему свое глубочайшее сожаление и принесли искренние извинения, ссылаясь на необходимость подчиниться высочайшему соизволению. Посланник, в свою очередь, дал понять, что Гамбургу в скором времени придется, возможно, раскаиваться в этом решении. Тогда владельцы китобойных судов и некоторые из старейшин капитанской гильдии потребовали от адмиралтейства выслать навстречу «Леопольду Первому» и китобойной флотилии подмогу. Но где ее взять? «Герб Гамбурга» еще не вернулся из Испании, а Томас Утенхольт лишь разводил руками: его конвойный фрегат «Пророк Даниил» ушел с «россиянами» в Архангельск, остальные стояли на ремонте, который в лучшем случае потребует нескольких недель. Утенхольт посоветовал обратиться за помощью к бранденбуржцам.
Скрепя сердце, Рихард Шредер и Дидерих Моллер послали за господином фон Герике. Однако тот отнесся к просьбам о поддержке весьма холодно.
«При всем желании Бранденбург в настоящее время не имеет возможности оказать вам помощь, — сказал фон Герике, — поскольку его милость курфюрст сам нуждается сейчас в военных кораблях, даже в тех, что в настоящее время крейсируют возле Штральзунда.»
Тем временем китобойная флотилия в сопровождении «Леопольда Первого» шла вдоль норвежского и датского побережья, держа курс зюйд. Над морем висело серое, пасмурное небо. Крутой норд-вест гнал волну в устье Эльбы.
Корабли китобойной флотилии шли сомкнутым кильватерным строем; справа по борту вздымались крутые гранитные скалы Гельголанда, как бы прикрывавшего караван с запада. Пенные гребни волн перехлестывали через фальшборты и растекались по просмоленным доскам палубного настила. Хотя гамбуржцы и промокли до нитки, это обстоятельство не портило им настроения: в Северном море погода была похуже. Все предвкушали близкое завершение плавания, еще более приятно было возвращаться домой с полными трюмами. Завтра они смогут забыть холод, шторм и льды полярных широт, получат причитающееся им жалованье и неплохие премиальные. Уже сегодня ночью, идя с приливом в фордевинд, они увидят фарватерные огни Эльбы.
На следующее утро фор-марсовый окричал: «Прямо по курсу башня нового бастиона! «
Спустя несколько минут раздался новый крик:
— Парус прямо по курсу!
Вскоре с палубы «Леопольда Первого» можно было разглядеть пять парусников, лавировавших против ветра возле самого входа в устье Эльбы на большом расстоянии друг от друга. Карфангер разглядел в подзорную трубу флаги с лилиями на топах мачт. До сих пор конвойный фрегат шел только под малыми парусами: иначе неповоротливым и медлительным китобойцам было бы за ним не угнаться. Теперь Карфангер приказал поднять все паруса, и фрегат, вспенивая форштевнем воду, помчался навстречу противнику. Под напором ветра корабль сильно кренился, волны то и дело захлестывали его бак. Из темноты орудийных портов грозно глядели жерла пушек. Мачты, стеньги и реи гнулись и скрипели.
Все ближе французские корсары. Их корабли размерами уступали гамбургскому фрегату, однако вполне могли состязаться с ним в маневренности и мощи орудийного залпа. Самый крупный из пяти парусников нес не менее тридцати шести пушек. Карфангер внимательно следил за тем, как французы, лавируя длинными галсами, борются с ветром и течением.
Он задумал атаковать корсарские фрегаты поодиночке, чтобы не дать им объединить силы: в этом случае их перевес по корабельной артиллерии был бы подавляющим. Канониры «Леопольда» уже стояли возле пушек наготове; готлангеры раздували мехи горнов, в которых докрасна калили ядра. Такелажный мастер собрал своих подручных на главной палубе и давал им последние наставления:
— Ребята, не подкачайте! От вас зависит, насколько хорошо «Леопольд» сможет маневрировать.
— Ясно, мастер! — дружно гаркнули в ответ подручные.
Карфангер отдавал последние приказания своим офицерам, готовясь к предстоящему сражению:
— Таранить — только в самом крайнем случае! Фрегат должен оставаться боеспособным до тех пор, пока последний китобоец не войдет в устье Эльбы.
Тем временем два корсарских фрегата, описав широкую дугу, вышли на траверз «Леопольда Первого» и теперь неслись в фордевинд. Над круто выгнутыми парусами реяли белые флаги с золотыми лилиями Бурбонов. Из борта шедшего первым метнулся сноп пламени, облачко порохового дыма пронеслось вдоль корабля. Перед самым форштевнем конвойного фрегата ударилось об воду ядро, запрыгало, словно мячик, по поверхности и исчезло в волнах: французы требовали убрать паруса, спустить флаги и сдаться на милость победителей.
В следующий момент «Леопольд Первый» отвернул на несколько румбов.
Француз быстро приближался, пока еще не подозревая, что мчится навстречу гибели. Грянул бортовой залп гамбургского фрегата — и почти все ядра угодили точно в ватерлинию корсарского корабля. Его ответный залп пришелся в такелаж «Леопольда», крепкий бриз засвистел в продырявленных парусах, некоторые из них лопнули. Рвались тросы, хлопая, словно мушкетные выстрелы.
Французский фрегат тонул; но с противоположного борта уже подбирался другой. Настало время действовать такелажному мастеру и его подручным.
Словно кошки, карабкались они по вантам наверх, сплеснивали разорванные концы, рубили болтающиеся на ветру; рядом с ними хладнокровно и сноровисто работали матросы, менявшие порванные паруса на новые. Давно уже им не приходилось так быстро управляться, тем не менее, когда другой француз подошел на расстояние пушечного выстрела, такелаж был отремонтирован.
Новые залпы прогремели над волнующимся морем, раскаленные ядра вгрызались в дубовую обшивку фрегатов, поджигая дерево, сея смерть и разрушение. В зияющие пробоины со зловещим шипением устремлялась солоноватая вода. Град картечи хлестал по палубам «Леопольда Первого», сцепленные ядра в клочья рвали только что поставленные новые паруса.
Призывая на головы французов все кары небесные, такелажник с подручными вновь полезли на ванты. Они были еще на полпути, когда одно из ядер перебило брам-стеньгу; увлекая за собой парус и такелаж, она с треском и грохотом рухнула на бак.
— Руби концы!! — что было сил завопил такелажник. — Руби!!
Адмирал по-прежнему спокойно стоял на квартердеке, командовал сражением, изредка поглядывая в сторону китобойцев, которые, подняв малые паруса, устремились, было, в устье Эльбы, но три остальных французских фрегата помчались им наперерез.
— Идем на них! — коротко бросил Карфангер своему лейтенанту; тот приказал поворачивать. Оставив французский корабль, из орудийных портов которого уже валил черный дым, фрегат тяжело развернулся, уваливаясь под ветер. В этот момент у француза взорвались крюйт-камеры, столб пламени взметнулся к небу адская сила пороха разворотила палубу, и разбойничий фрегат вскоре скрылся под водой.