— Ты, как ты смеешь?! — рванулся Мажордом. — Не смей!
Гаор отпустил захват, оттолкнул его и снова, будто ничего и не было, взялся за брюки.
— Я тебя не трогал, ты сам пришёл, — спокойно сказал он. — Орёшь, порядок нарушаешь, — и опять не удержался, — наверняка перебудил всех.
Мажордом судорожно оглянулся на дверь, и Гаор услышал чей-то быстрый топоток: кто-то подслушивал и сейчас улепётывал. Мажордом распахнул дверь, но в коридоре уже никого не было.
— А сейчас скажу, что тебе надо знать, — Гаор выключил утюг и поставил его на подставку. — Хозяин велел мне завтра отсыпаться. Так что на завтрак я приду, а потом буду до обеда спать, — и откровенно ухмыльнулся с издёвкой. — По хозяйскому приказу.
Гаор аккуратно сложил брюки и шагнул к двери. Мажордом стоял прямо на его пути, и Гаор сказал уже с явной угрозой.
— Отойди, а то уроню.
Мажордом невольно посторонился, и Гаор, проходя мимо него, очень вежливо сказал.
— Спокойной ночи, Мажордом.
— Ты… — Мажордом сорвался на крик.
Уже стоя в коридоре, Гаор обернулся и выслушал длинную безобразную, но примитивно неизобретательную ругань. Когда Мажордом остановился, захлебнувшись, Гаор кивнул и сказал:
— Не умеешь ты ругаться, Мажордом. И кто тебя так плохо учил? Никакой цивилизованности. Вот как надо. Пошёл ты…
Для крепости Гаор объединил большой фронтовой и капральский загибы. За дверьми спален стояла напряжённая внимательно слушающая тишина. Решив, что на сегодня с него хватит, да и спать здорово хотелось, Гаор отвернулся от застывшего, как в столбняке, Мажордома и пошёл в свою спальню.
Здесь очень старательно захрапели и засопели, когда он открыл дверь. Гаор прошёл к своей кровати, повесил брюки в шкаф, разделся, разобрал постель и лёг. Вот очень далеко прозвучали шаги и стукнула, закрываясь, дверь. Фальшивые сопение и храп сразу прекратилось. Кто-то негромко хохотнул.
— Надо же… — отозвались шёпотом с другого конца спальни.
— А ты парень, того, — одобряя не словами, а тоном, сказал ещё кто-то.
— Рыжий, а где ты так загибать научился? — спросил тонкий то ли мальчишеский, то ли девчоночий голос.
— В армии, — ответил Гаор, непритворно зевнул и, уже засыпая, добавил, — и на фронте.
И он искренне считал, что на этом всё и кончилось. Мести Мажордома он не опасался. Ну, что тот может ему сделать? Поймать на нарушении режима? Так пусть сначала поймает. И не собирался он так уж злостно нарушать. Устав есть Устав. Наклепать на него хозяину и подвести под порку? Не станет Фрегор его слушать. И не из любви к своему рабу или справедливости, а из злобы на Мажордома. Подведёт под торги? А хоть завтра. Вот уж не жалко. И всё. Какие, на самом деле, возможности у Мажордома, Гаор ещё не знал. И что тот может и умеет ждать подходящего момента, тоже.
Нет, конечно, ночное происшествие имело последствия. Утром в спальне и за завтраком Гаор ловил на себе удивлённо восхищенные и даже испуганные взгляды. Так Мажордом сам виноват, что начал орать и всех разбудил. Сам Мажордом держался как ни в чём не бывало. После завтрака Гаор, как всегда, вернулся в спальню, но вместо того, чтобы надеть комбинезон, ботинки и бежать в гараж, разделся, заново разобрал постель и лёг спать. Не сказать, чтобы особенно хотелось, но раз велено, то велено. Тем более что папку он давно не открывал, а на Ардинайлов стоит особый лист завести.
Он лежал с закрытыми глазами, будто спал, а потом видимо и впрямь заснул, потому что куда-то исчезли шлёпанье мокрых тряпок и звяканье вёдер, перешёптывание и смешки уборщиков, он еле успел завязать тесёмки на папке и подумать, что как бы не проспать обед.
Но всё обошлось, проснулся сам вовремя, успел привести себя и постель в надлежащий порядок, и, когда в спальню стали вбегать пришедшие на обед, Гаор сидел на своей кровати и учил планы дома. Вместе со всеми пошёл на обед, после обеда переоделся и побежал в гараж. Ведь как ни старайся, а всего не переделаешь, к тому же выяснилось, что хозяин куда-то ездил без него на легковушке, значит, её надо опять в порядок приводить, заново проверить «коробочку» и лимузин. Улучив момент, когда механик был чем-то занят в другом углу гаража и слышать их не мог, Летняк негромко сказал:
— Смотри, Рыжий, он теперь тебе мстить будет.
Гаор кивнул и так же тихо ответил.
— Знаю, но укорот надо было дать.
— Оно так, — согласился присоединившийся к ним Весенник. — сделал ты чисто, но теперь поберегись.