- Хочешь тоже оказаться на коне? – улыбнулся Авкерий в чужие губы, подхватывая сильное тело и поднимая его, заставляя обхватить свои бедра коленями.
- Пусть покарают тебя боги за твои слова и действия, - не остался в долгу Вивиан, крепко обхватив теперь уже любовника, а не начальника, за шею руками.
Легат одной рукой продолжал придерживать за пояс принципа, а другой обнажил свой член, уже твердый от давнего желания и томления. Безошибочно нашарив бедрами горячую плоть, Вивиан резко насел на нее, от неожиданности громко охнув, чем вызвал смешок у легата.
- И что ж ты так торопишься? Дурак.
- Я еще выспаться планирую!
- Меньше слов, ну, - Авкерий звонко шлепнул принципа по ягодице, заставив зайтись красным цветом.
Вивиан гибкий, Вивиан ловкий. Он жаркий и страстный любовник, который отдается до конца. Он умеет ублажать так, как никакая шлюха еще не научилась – возможно, все дело в той любви, которую принцип чувствует уже который год по отношению к своему легату. Вивиан удивительно мелодично и красиво стонет от умелых и чутких, несколько грубоватых ласк. Вивиан идеален в постели, он самый замечательный любовник. Но чего Вивиан так и не научился делать – убивать исподтишка. Глаза всегда его выдавали.
Авкерий помнил тот день, когда принцип вернулся после подавления очередной волны восстания галлов. Обычно светлые, глаза Вивиана быстро потемнели, когда принцип рапортовал о проделанной работе. Якобы всех убили. Якобы не будет больше бунтов. Якобы у него поднялась рука и на свою семью. Разумеется, легат тогда не поверил в ту ложь, но ничем этого не показал. И не забыл. И сейчас именно это спасло его от смерти. Именно благодаря воспоминанию Авкерий сумел вовремя остановить занесенную для удара руку с его же собственной спатой.
- Ты так ничему и не научился, - горько проговорил Авкерий, отобрав свой клинок.
Принцип шумно задышал, закрыв глаза. Он уже знал, что через несколько мгновений упадет замертво со свернутой головой.
Испания XVII век н.э.
Преподобный отец Дамиан омыл руки от крови очередной ведьмы. Женщина визжала, рычала, как настоящая кошка, но говорить отказывалась наотрез даже после четырех вогнанных под ногти игл и отрезанной части уха.
- Говори, ведьма! – страшным голосом приказал инквизитор, схватив женщину за огненно-рыжие волосы. – Говори, где ваш ведьмак! Мы все равно найдем его! Сказав – ты облегчишь себе муки!
- Да будь ты трижды проклят, Сатана! Да, да, ты – Сатана! Никто из людей не решится творить такое с другими живыми людьми! – зло зашипела женщина, безумно хохоча и брызжа слюной.
Инквизитор вздохнул и позволил палачу закончить дело за него. Это была третья убитая за два дня ведьма. Так дальше продолжаться не может. Нужно что-то, более действенное, чем простая ловля всех тех, с кем «целитель» хоть мельком, но виделся.
Совсем недавно в их городе объявился некий «Целитель», который врачевал всякие болезни и тяжелые раны. Люди его боялись, но за помощью к нему ходили. И все бы ничего, если бы шпионы инквизиции не шепнули, что лекарь этот варит всякие настои из частей животных и разнообразных гадов. И только пошел слух – как «целителя» и след простыл. Известно только то, что у него всякие ведьмы покупали зелья и снадобья от хворей. Это означает, что он все еще в городе. Вот только…
- Господин Дамиан, - в келью пыток заглянул один из низкого служения Пресвятой Церкви. – Мы нашли его. Трактир «Жирный кабан». Вне всякого сомнения – это он.
Преподобному отцу хватило пары минут, чтобы накинуть свой плащ и взять освященные веревки. Добраться до трактира на лошади – раз плюнуть, тем более что у инквизиции лошади отменные.
В «Жирном кабане» сегодня было как всегда немного шумно: кто-то громко рассуждал о том, что жена совсем плешь проела своими ведьмовскими выходками, кто-то спьяну грозил Его Святейшеству скорой расправой за то, что его любимую сожгли на костре, кто-то просто пропустил лишнюю пинту и оттого нес несвязный бред, а кто-то сидел тихо в уголке, стараясь казаться незаметным. Это и выдало, собственно говоря, «целителя» - главную цель инквизитора Дамиана.
Схватки практически не было, что даже немного разочаровало. Никакого сопротивления, никаких криков о помощи. Уже немногим позже, когда молодой человек, приятной наружности, на лицо примерно двадцати лет от роду, сидел на стуле в келье для пыток, признался, что уже давно ждал, пока его поймают.
- Скажи мне вот что, - Дамиан подтянул стул к себе и, установив его напротив своего пленника спинкой вперед, уселся, сложив локти на спинку. – Ты признаешь себя виновным в…
- Признаю себя виновным во всем. Да, я колдун, маг, чародей, чернокнижник, еретик, слуга Диавола и так далее, по священному контексту. Может, обойдемся без словесной процедуры? Не люблю, когда отсрочивают физическую боль. Тогда она кажется уже не такой уж и страшной, - вскинув взгляд ярко зеленых, ведьмовских, глаз, произнес парень. – Мне не страшно, палач. Приступай со спокойной душой, клянусь тебе, криков от меня ты не услышишь.
- Я не палач, - хмуро поправил Дамиан, - Палач стоит сейчас с обратной стороны двери, ожидая, пока я прикажу ему закончить твои муки.
Парень только усмехнулся, заставив инквизитора внутренне вспыхнуть. Да как он смеет?! Этот еретик выставляет святого отца полным дураком и растяпой! Школяром, которому поручили пасти овец!
- Палач здесь ты. Не те палачи наши, кто нам головы срубает, но те, кто до того ведет нас, - тихо сказал молодой человек. – Приступай уже. Мне не терпится закончить. Хочу увидеть, как сильно ты разочаруешься во мне.
Дамиан снова нахмурился и внимательно посмотрел в глаза отступника. Обычные, человеческие глаза, обычный взгляд. Никаких танцующих чертенят, коих он мог наблюдать несколько часов назад – у ведьмы. Неужели, этот «целитель» и в самом деле лекарь? Обычный лекарь, на которого наговаривает несведущий в делах лечебных народ. Сколько ведь таких случаев было? И не сосчитать.
Инквизитор тряхнул головой, прогоняя наваждение. Нет, он не позволит какому-то колдуну обдурить его! Это все – происки Сатаны и только!
- Возможно, ты и являешься хорошим человеком, - медленно протянул святой отец, поднимаясь со своего стула и беря в руки остро заточенный стилет с очень тонким и легким лезвием. – И если так – прости мое обращение с тобой. Но в тебе – дух Сатаны, а я призван защищать людей от злых происков. Такова воля Господа, переданная устами Его Святейшества.
- Да будет так, мой палач, - пленник проговорил это почти неслышно, одними губами, крепко зажмурившись.
Палач за дверью изредка вздрагивал от резких звуков – криков отца Дамиана, звона металлических приборов – «любимцев» инквизитора. Грузному мужчине в какой-то момент даже показалось, будто бы он слышал хруст костей, или же звук рвущихся сухожилий. Но вскоре все стихло. Дверь привычно тихо скрипнула и затворилась. А когда палач решился взглянуть на инквизитора, то обомлел – столько крови никогда не было на одежде, руках и даже лице святого отца.
Дамиан устало вздохнул и кинул палачу через плечо:
- Готовь костер. Факел я кину сам.
***
Честер резко распахнул глаза и медленно набрал полную грудь воздуха, чувствуя, как бешено колотится сердце в грудной клетке. Он пытался унять в себе страх перед господином вавилонским – Нергалом, двоякое желание отдаться и убить – перед Авкерием, боязнь предания аутодафе[3]. Медленно, пока сердце унималось, начинало биться ровнее, позволяя вдыхать воздух уже не так жадно и часто, до молодого вампира доходил смысл увиденных снов, и это не могло не испугать его.
- Вспомнил, наконец, - прозвучал рядом низкий голос.
Парень резво подскочил на постели, отпрыгивая в противоположную от источника голоса сторону. Хотелось оказаться как можно дальше, в самом безопасном месте, лишь бы не слышать больше его. Лишь бы не видеть, никогда не знать и не встречать.