Владислав наблюдал за этим «пробуждением» с теплой улыбкой. Чем она была обусловлена – непонятно. Ничего особенного ведь не произошло.
– Почему с каждым возрождением нас связывали отношения? - прошептал Честер после нескольких попыток издать звук.
Владислав вздохнул и потрепал Честера по волосам, приводя их в еще больший беспорядок. Молодой вампир ничего не понимал, не мог понять, хоть и пытался. Все было так запутанно, так сложно, все эти схемы, все эти махинации, что уже голова раскалывалась.
- Ты верно заметил, что каждую жизнь ты встречаешь меня, и мы с тобой состоим в любовной связи. Кроме этой жизни. Я уснул специально, чтобы дать тебе прожить спокойно, не мешать и прерывать твой цикл. Но, видимо, не судьба.
- Но в этой жизни я люблю Шерил. Мне нужна лишь она, и больше никто. Ради нее я готов на все. А вы… вы для меня никто в этом плане. Мне не нравятся мужчины, уж простите, - зашипел Честер. – И я ни за что не…
- На все, говоришь? – лукаво прищурился Владислав. – Настолько велика твоя любовь, что ты раскидываешься подобными заявлениями? Недавно я слышал, что ты обещал ей обращение после того, как я завершу его над тобой. Это правда?
Честер сконфуженно опустил взгляд. От древнего ничего не укроется, было глупо рассчитывать, что он не узнает об их разговоре. Да, они действительно говорили об обращении Честера. Шерил давно мечтала смотреть на солнце не через специальное стекло, не на фотографиях, видео или картинках в Интернете, а вживую, хотела ощутить тепло солнечных лучей на собственной коже, хотела почувствовать себя воистину живой. И представился такой шанс. Они бы никому не сказали, она бы пряталась, играла бы страх перед ультрафиолетом… но их раскрыли.
- Да, я действительно так сильно люблю ее… Я хочу, чтобы она больше не боялась света, понимаете? Она… она ведь так хочет этого, для нее это – смысл всего ее бессмертия! Она так влюблена в день, что мне больно видеть это в ее глазах, слышать ее голос, в котором звучат мечты о светлом, ярком деньке, когда она ходит по парку…
- То есть, ты хочешь, чтобы она перестала бояться солнца? – уточнил Владислав, отстраняясь от Честера, поднимаясь с пола. – Хорошо, я сделаю так. Но сделаю это во имя тебя, запомни это.
Круто развернувшись, Владислав покинул гостиную четким, чеканным шагом. Честер, разумеется, не смог увидеть ухмылку на губах уходящего графа. И не смог различить странную нотку в голосе. Он был обескуражен. Вот так просто? Вот так просто он достал для своей девушки решение ее проблемы. Он подарит ей свет, настоящий теплый свет!
***
<right>Because faith that's rebel, I could show you the devil
I blaze a trail like the rays from taillights
Sound shaking the ground like earthquakes and hail might
Someday I'll die but not tonight
Excuse me while I light up the sky.
<right>Thousand Foot Krutch, "Light up the sky"
- Шерил, Шерил, детка! - Честер ворвался в ее блок, скидывая на ходу с себя кожаную куртку и рюкзак. Никто не отозвался. Тогда парень прошел в жилую комнату.
На письменном столе, где обычно покоились милые винтажные мелочи, горела лампа. Несколько ручек разных цветов были извлечены из пенала. Кажется, она опять рисовала. В комнате витал слабый, но достаточно хорошо уловимый запах сандала. Шерил очень любит различные ароматы и эфирные масла, часто зажигает благовония. Тогда Честеру кажется, что он переносится в какую-то сказку, когда наблюдает за своей девушкой, вокруг которой витают легкие перышки дыма от палочек. А запахи тонизируют, приподнимают его настроение, даже если оно совсем в негативе. И она, Шерил, всегда улыбается ему так тепло и так ласково называет его по имени, так нежно прикасается к нему, так робко, каждый раз как первый.
Улыбнувшись своим мыслям, Честер приблизился к столу и не смог сдержать радостного смеха. На листке бумаги обычного альбомного формата был нарисован его профиль с микрофоном возле рта, рот открыт, как если бы он пел.
- Умница моя… Какая же ты у меня молодец… - Честер взял в руки рисунок и вглядывался в хаотичные линии, сделанные цветными ручками. И вроде ничего особенного, всего лишь какие-то штрихи, непонятные полукруги, а получилось его лицо. Ему никогда не познать таинства рисования. Его удел – музыка, и лучше не лезть туда, где он ничего не понимает.
Серо-зеленые глаза лучились счастьем от осознания того, что его любимое существо наконец-то откроет для себя мир, который существовал лишь в грезах. Эта эйфория захлестнула Честера с головой, заставляя стоять и глупо улыбаться в пустоту.
Сегодня он специально отпросился уйти пораньше. Конечно, главное здание культа Скорби – местечко занятное, но ему не терпелось попасть домой, чтобы увидеть лицо своей возлюбленной, когда она сделает первый шаг, первый вдох в этом мире уже другой. И пусть Владислав обменяет его собственное обращение на ее, ему все равно. Лишь бы она, лишь бы Шерил достигла своей цели.
Он и сам не заметил, когда успел полюбить ее. Казалось бы, в ней не было ничего такого, что могло бы зацепить с первого взгляда – ее внешность не слишком-то и примечательна, а уж занятие и того скучнее. Она всего лишь делала ночные вылазки, как и многая молодежь у вампиров. Изредка вела лекцию по людской культуре у более молодых поколений. Познакомились они с Честером банально – в лифте, в котором застряли, когда поднимались в общий кабинет Собраний. Разговор зашел о том, почему бы не починить лифты и развился за полтора часа во множество направлений. На следующий день Честер узнал, где Шерил работает. А еще через неделю предложил ей встречаться.
Ему нравилось наблюдать за ней вечерами, когда она увлеченно рисовала чей-нибудь портрет, или какой-нибудь пейзаж. Он любил ее руки, когда они скользили по его телу, даря свое тепло и ласку. Он восхищался ее движениями, когда она танцевала по комнате в лучах солнца, пропущенного через специальное стекло. Он завороженно слушал ее голос, который читал стихи собственного сочинения, и любил слушать ее смех, когда его руки хватали ее за бока. Он любил ее доверие, когда она ждала его с концертов, сама никогда там не появляясь. Он любил то, как она прижималась к нему после долгого ожидания, крепко обнимала его и бормотала что-нибудь перед сном. Он полюбил ее с первого дня их официальных отношений. Полюбил в ней все, абсолютно все, даже глупенькие порой вопросы, которые, казалось бы, и неловко было бы задавать уже такой взрослой девушке.
Она стала его смыслом жизни за все то время, что они были вместе, и он уже не представлял жизни без нее. Только Шерил, только она. Только ее лицо он видел на концертах, пел для нее, каждый раз смотрел с лаской на ее черты, обнимая микрофон, мысленно прикасался к ней. Она стала его стилем жизни, его воздухом, музой, самим вдохновением в чистом виде.
- Шерил… - все еще улыбаясь, прошептал Честер, проводя пальцами по рисунку.
В дверь блока постучали, прерывая раздумья молодого вампира.
- Честер, тебя зовет Он, - в проеме двери показалась знакомая физиономия. С этим вампиром он часто пересекался в тренажерном зале. – Говорит, срочное дело. Беги к Нему. Внизу, где у нас… ну, знаешь, инструменты.
Отложив лист, Честер выбежал из блока, захлопнув за собой дверь. Никому нет смысла красть что-либо у соседей – все равно выяснится, кто вор, и тот будет жестоко наказан публично – позорная смерть действительно была хорошим мотиватором не делать чего-либо запрещенного.
«Инструменты», как мягко выразился знакомый Честера, представляли собой пыточные орудия инквизиции, которые давно уже не состояли в использовании. Лишь для запугивания особо наглых представителей молодежи, но не более. В подвале они хранились, на самом деле, без причины. Никому они не были нужны, а у простых людей и так слишком много всякого старья хранится в музеях, пожтому, за то, что было у вампиров, даже денег попросить было бы стыдно.