С трудом заставив Сверра, уже подходящего к точке наслаждения, перевернуться на спину и встать хотя бы на колени, упершись головой в сложенные руки, Асгейрр приготовился к самой нелюбимой части. Ему было жалко портить это прекрасное тело, но Сверр так любит. Ради Сверра можно и перебороть себя. Все равно ведь потом заживет, и уже можно будет оставить те следы, которые ему самому нравятся.
Замахнувшись, Асгейрр набрал воздуха в легкие, чтобы закончить только по выдоху. Он постарается не выдыхать как можно дольше. И быстрее работать руками.
Сильные руки Охотника осыпали градом ударом жестяными лезвиями прогнутую спину напарника, вызывая слабые стоны удовольствия. Кровь мелкими каплями брызгала по сторонам, попадая на пол, на руки и на лицо Асгейрра.
***
Они лежали в постели, крепко прижимаясь друг к другу. Сверр уже тихо сопел на груди Асгейрра, а тот курил и флегматично выпускал дым в пустоту перед собой, отчего воздушная ткань балдахина колыхалась. Он сейчас не думал ни о чем. Его устраивало все, что происходило в его жизни. Собственноручные пытки своего любовника, завал на работе в связи с пробуждением Владислава Басараба. Лишь бы Сверра никто не трогал. Ведь он так долго выпрашивал у начальства временное отстранение для напарника, хотя тот и не знал. Он думал, что просто не давали заданий на их боевую двойку. Он просто не знал, что Асгейрр остался верен своему принципу работы одиночки.
[1] Асгейрр – копье бога (норв.)
[2] Сверр – дикий, беспокойный (норв.)
========== Глава 8 "Sex" ==========
<right>По Дороге Сна - пришпорь коня;
Здесь трава сверкнула сталью,
Кровью - алый цвет на конце клинка.
Это для тебя и для меня - два клинка для тех, что стали
Призраками ветра на века.
Мельница, "Дорога Сна"
Плавная дуга от поясницы и выше – наслаждение накатывает легкими волнами, обволакивая все его сознание. Его тело – податливая глина в руках умелого гончара, который с любовью относится к своему материалу. Его стоны – музыка, которую воспроизводит профессиональный музыкант, наслаждающийся собственным инструментом. Он задыхается от нехватки воздуха, не успевает вдохнуть между стонами, настолько сильно его возбуждение, настолько хорошо знает его тело тот, кто сейчас истязает его поцелуями и укусами в шею, водит теплыми сухими ладонями по всему телу, разгоняя горячую кровь. Руки разводят его ноги, придерживая за колени осторожно, словно спрашивая, можно ли. И он разрешает, сам открывается, подается навстречу, ловит чужие губы и тонет, тонет в сладких ласках своего бога.
- Ты хочешь большего? – томный шепот где-то в районе ключиц.
Он хочет, но не может сказать, его рот занят новым стоном, который рождается под новой лаской. Все его тело кричало: «Да!».
- Я хочу…
Честер вздрогнул и проснулся, тяжело дыша. Внизу живота все горело живым огнем, пижамные штаны жутко мешали, причиняли неудобство. Парень повернул голову вбок в ответ на прикосновение чьих-то пальцев к его щеке.
- Дурной сон? – в темноте комнаты желтые глаза Владислава выглядели немного странно, светясь и освещая часть подушки, на которой тот лежал.
Шумно выдохнув, Честер подкатился к нему, заставляя лечь на спину, а сам взобрался сверху, оседлав бедра. Ему сейчас хотелось удовлетворения желания. Именно в этот момент, не тратя время на объяснения, на прелюдии. Хотелось, отчаянно и невыносимо. Он торопливо стягивал белье с мужчины, высвобождая горячий орган.
- Эй-эй, торопыга, подожди, - тихо усмехнулся Владислав, придерживая руки Честера за запястья.
Тот вскинул хмурый взгляд, недовольный тем, что его прервали, но перечить не стал, замерев в ожидании действий Владислава. Но мужчина не торопился ни с чем, разглядывая жилистое, немного подкачанное тело, разместившееся на нем. Он хорошо видел в темноте спальни, мог разглядеть любую деталь: недавние засосы на шее, красные пятна укусов, дорожкой ведущие к правому соску. Отлично видел прикушенную нижнюю губу, затуманенный взгляд зеленых глаз. Оттенок радужек не был ему виден, но Владислав хорошо представлял себе сейчас цвет обычно ярких изумрудов. Они потемнели, словно бы на них падала тень от сильно расширенного зрачка. Кожа у Честера гладкая, не слишком нежная, как у девушки, но и не грубая, к ней приятно прикасаться, чувствовать напряженные мышцы.
- Я хочу быстрее, - Честер недовольно заерзал бедрами, почти не сводя взгляда с члена Владислава, что последнему не слишком понравилось. В последнее время тот слишком часто требовал внимания, касаний, секса.
- А я хочу сначала поговорить, малыш, - Владислав перекатился, без особых усилий подмяв под себя молодого вампира. Член снова оказался в плену ткани белья, что вызвало тихий недовольный стон со стороны Честера. – В чем дело? Почему ты так яростно ищешь моего внимания? То вызываешь во время собрания, то книгу почитать спокойно не даешь, обязательно рядом мельтешишь. Что с тобой произошло? Можешь уж мне-то рассказать. И не смей делать такой страшный взгляд. Мне все равно.
Вампир запыхтел, попытавшись выбраться из-под тяжелого тела, но, поняв, что это невозможно, успокоился и прикрыл глаза, не в силах сейчас выдерживать взгляд светящихся в темноте желтых огней.
- Я боюсь, Владислав… - коверкая имя, меняя ударение, прошептал парень. – Каждый раз ты приходил в мою жизнь. Каждый раз я любил тебя. И каждый раз ты меня убивал. Мои женские ипостаси ты любил больше, они встречались чаще. Ты терпеть не мог меня-мужчину. И сейчас я несколько далек от твоего женского идеала. Ты ведь убьешь меня, я знаю. У меня осталось не так много времени, возможно, и вовсе считанные часы… Я… Я хочу забыть об этом, понимаешь? Каждый раз у меня получалось забыть об этом в твоих объятиях, и именно тогда ты убивал меня… А я… не хочу умирать… Не хочу уходить…
Тихий шепот, нарушавший тишину спальни, был сродни шелесту осенних листьев – таким же грустным, прощающимся с последними лучиками солнца, лета, тепла. Владислав мысленно улыбнулся этому признанию. Он ожидал, что придется силой выпытывать у Честера всю информацию, вытягивать клещами каждое слово, но он сам все рассказал. Послушный мальчик. И его мальчик тянулся к нему, в этой жизни он успел полюбить, хоть и после второго обращения, но это свершилось. И – что самое главное – Басараб не чувствовал надобности убивать это воплощение. Возможно, и не стоит. В конце концов, какая разница, чье тело будет лежать под ним, чьи губы будут молить о жизни и признаваться в любви? Это – один и тот же человек, во всех временных петлях, во всех воплощениях, во всех отражениях зеркал пространства – это одна душа, принадлежащая ему.
Изначальный план Владислава не включал в себя живого Честера. Но что мешало ему изменить свои намерения? Тем более что это никак не отразится на его дальнейших действиях.
- Не бойся. Я не оставлю тебя, не убью. Ты всегда будешь подле меня. Верь мне. И я знаю, что просил довериться уже множество раз, но сейчас я действительно хочу, чтобы ты поверил мне. Ты будешь жить, будешь жить в этом теле, - Владислав склонился к парню, прижимаясь губами к его губам в нежном, целомудренном поцелуе. – Не спеши брать от меня все, ведь у нас впереди вечность, мой свет.
Осмелившись открыть глаза, Честер провел чуть дрожащей рукой по груди Владислава. Он хотел, очень хотел поверить, но опыт всех его предыдущих возрождений не позволял ему этого сделать. И все же… он решил позволить себе довериться. Заставить себя забыть, пересилить набитый многими жизнями инстинкт недоверия.
- Я хочу тебя сейчас, - осмелился он, наконец, разомкнуть губы и вновь разрушить безмолвную преграду между ними. – Хочу почувствовать весь твой жар, хочу почувствовать, что именно сейчас я живой, и что ты – рядом со мной. Докажи мне, что ты реальный, что я чувствую к тебе – тоже реально. Докажи мне это.