Дарелл устало улыбнулся, заметив неподдельный интерес и немую просьбу продолжать в зеленых глазах вампира. Для него Честер сейчас был похож на ребенка, которого увлекли интересной сказкой. По сути, если не вдумываться в то, что происходило с этой несчастной душой, то история ее воплощений действительно была похожа на сказку – страшную, временами веселую, динамичную, волшебную. И все же, он боялся навредить этой душе своим рассказом, боялся испугать ее еще больше, больше, чем Владислав, хотя это было очень трудно сделать.
Первая их встреча произошла в шестнадцатом веке, в провинциальном городке, недалеко от Марселя. Тогда душа приняла облик милой рыжеволосой девушки, что работала в трактире разносчицей заказов. Она слыла первой красавицей, и ходили слухи, что она вышла краше, чем дочь самого герцога. Поговаривали, будто бы своими веснушками и улыбкой могла затмить солнце, а ее смех был подобен звону серебряных колокольчиков. Голос – словно бы певчая птичка даровала ее своим талантом. Владислав и Дарелл тогда уже не были спутниками, но изредка встречались в том или ином городишке, путешествуя абсолютно разными маршрутами. И однажды судьба свела их в невзрачном французском городке, и надо было так случиться, что оба мужчины зашли в тот трактир, где рыжая красавица только-только начала свою смену.
- ... и надо было такому случиться, что первым ты заметила не его, а меня, - продолжал Дарелл, не сводя взгляда с лица Честера, видя совсем не его. – А ведь тот Бессмертный, кого ты увидишь первым, станет твоей судьбой. Каин не обвинил меня в этом, хоть и разозлился на себя, но не препятствовал нашему… общению с тобой. Ты чувствовала опасность в нем, и не хотела с ним сближаться, как бы он ни старался. В конце концов, сблизились мы с тобой. Это не были отношения, у нас не было сексуальной связи. Но это было выше, чем дружба. Это было абсолютное доверие. Ты рассказывала мне свои тайны, так увлекательно делилась своими мечтами, переживаниями, что я… я не мог остаться равнодушным, я не хотел оставаться в стороне в урочный час.
Забывшись в своих воспоминаниях, видя их почти вживую, наяву, Дарелл протянул руку вперед, к Честеру, все еще сидящему в кресле. Он мысленно касался рукой нежной кожи лица, гладил щеку, любовался веснушками и озорным блеском зеленых глаз… Одно неверное движение Честера разрушило мираж, но глаза остались прежними, не потеряв своего блеска, своего заряда, своей чистоты. Возможно, только поэтому Дарелл не сразу опустил руку.
- Поэтому я стал вторым ключевым персонажем в твоей сказке, чистая душа, - подытожил Охотник, приближаясь мягкой поступью к креслу.
Молодой вампир во все глаза смотрел на мужчину, не в силах отвести взгляд после услышанного. То, что он пытался увидеть сам – он узнал от врага!.. Но был ли Дарелл врагом после этого? Ведь он открыл ему прошлое, рассказал правду, он был максимально честен с ним. Пусть Охотник и сказал про давление на Владислава – это не могло навредить вампирам никоим образом.
Молодой вампир вздрогнул, ощутив прикосновение к своей щеке. Кожа на пальцах Дарелла была огрубевшей, привыкшей к держанию оружия, но сам жест вышел нежным, осторожным, почти неуверенным. Голубые глаза Дарелла сейчас казались почти черными из-за сильно расширившихся зрачков. В них Честер видел отражения самого себя: с широко распахнутыми глазами, в ожидании новых откровений, в ожидании чуда. Дарелл назвал его чистой душой, но почему? Что такого чистого было в нем? Почему Охотник с такой заботой и сожалением смотрел на него?
- Иди в ту комнату, ложись спать, - тихо приказал Дарелл, не меняя, однако, своего положения, продолжая легко гладить вампира по щеке. – Я хочу, чтобы ты отдохнул от тех условий, в которых тебя держали. И ложись с левой стороны. Блок с душем найдешь сам, не смей ложиться на чистую постель немытым. Ступай.
Дарелл отступил сначала на два маленьких шага назад, затем еще три, не отворачиваясь от Честера, как если бы пытался запомнить его образ, словно не хотел расставаться даже взглядом. И вампир уже подумал, что что-то случилось, но Охотник спокойно развернулся к своему столу и занял за ним место в кожаном кресле на колесиках. Тихо зашумел включенный ноутбук, осветив лицо Дарелла ярче, чем закатное солнце.
«Уже вечер», - заметил Честер, поднимаясь с кресла и глядя в окно. Город скоро должен был замереть на пару часов для того, чтобы возродиться, подобно Фениксу, из пепла прошедшего дня в новой, ночной жизни. А ведь совсем недавно он, Честер, жил только ночами, не видя настоящего солнечного света, не чувствуя его тепла на своей коже. Какая-то маленькая ошибка стоила многим его собратьям жизни, какая-то маленькая ошибка сделала его почти неуязвимым. И этой ошибкой был не сам факт пробуждения Владислава-Каина, а его жизнь, его существование. И было ли это действительно ошибкой – смотря с какой стороны посмотреть.
Дверь, из которой Дарелл появился, вела в спальню, гораздо меньшую по размеру, нежели кабинет, но оттого еще более уютную. Двуспальная кровать стояла изголовьем к большому окну, почти во всю стену, застеленная светло- и темно-голубым постельным бельем. С правой от кровати стороны стояла небольшая прикроватная тумба, на которой стояли электронные часы. Приставленный к противоположной двери стене комод, величаво возвышался над небольшой тумбой, что стояла перед ним. Над самим комодом на стене висело небольшое зеркало прямоугольной формы. Никаких излишеств, но и недостатка в мебели не было. Налево от двери шел небольшой коридорчик, ведший к душевой.
Наскоро помывшись, использовав гель для душа из единственного флакона, Честер надел только белье и, немного подумав, чистую футболку, которую нашел аккуратно сложенной на стиральной машинке. Футболка была идеально чистой, кристально белого цвета, немного большой ему. Все-таки, Честер не отличался особо крупными габаритами. Даже в сравнении с Дареллом он казался несколько худым.
Помня, что ему сказали лечь с левой стороны, Честер откинул плед и одеяло и скользнул на прохладные простыни. Почему-то его клонило в сон, хотя физически он не устал совсем. Да и мозг не был сильно загружен информацией. Тайные способности Дарелла – усыплять? Или просто приказы Охотника невозможно не выполнять? Или, возможно, это как-то связано с его фразой о том, что он тоже является «ключевым персонажем»? После этой, казалось бы, проливающей на многие детали свет, беседы, появилось слишком много вопросов. Может, именно под их воздействием и захотелось спать.
Честер долго лежал, не ворочаясь, медленно проваливаясь в дрему. Потеряв счет времени, он не мог точно понять, через сколько минут (возможно, и часов) матрас кровати прогнулся под весом второго тела. Но абсолютно точно – он услышал тихое «Спокойной ночи».
***
Крик, полный боли и отчаяния. Крик, зовущий на помощь любого, кто слышит его. Крик обреченного на долгие муки и страдания.
Он сначала почувствовал его, а затем услышал. Он ощутил всю боль, словно бы чувствовал ее сам. Он вздрогнул и резко сел в постели. Перед глазами темно, но Честер хорошо различал в темноте очертания предметов. Взгляд влево – рядом никого нет. Через щель между дверью и полом вампир увидел приглушенный свет. Наверное, это Дарелл в кабинете. Работает?.. Новый крик, разнесшийся где-то на нижних этажах, но не слишком далеко, заставил Честера поежиться и вскочить с постели, а следом – и выбежать в кабинет.
Глава Охотников стоял возле окна только в ночных штанах, потягивая прозрачную жидкость из высокого стакана. Обычная вода. Честер замер на несколько мгновений, наблюдая за мощным торсом Охотника, обычно скрытым под одеждой. Он никогда бы не подумал, что у Дарелла может быть такое мощное тело, по рельефности явно не уступающее даже Владиславу. Наоборот, мышцы мужчины виднелись очень хорошо, освещенные огнями ночного города.
- Не могу уснуть, когда Сверр работает, - признался Дарелл, не отводя даже взгляда от окна. Создавалось впечатление, будто бы он смотрел в глаза своему отражению в окне.