Это был коридор ужаса. Один из тех, который показывают в фильмах ужасов, но холодок пробегал по спине, заставляя вздрагивать снова и снова от осознания того, что это все происходило на самом деле. На стенах не видно обоев, все давно забрызгано темными пятнами. Местами свежие, местами давно засохшие, они сильно отдавали металлическим запахом, который Честер почти чувствовал на кончике своего языка. Возможно, из-за обилия в воздухе молекул гемоглобина.
Тут и там валялись куски плоти, некоторые в крови, и потому было трудно угадать, чем именно это являлось до отсечения от тела, а некоторые были почти чистыми – носы, уши, пальцы. А когда Честер случайно услышал жалобно хлюпнувший звук, он некоторое время не решался посмотреть, на что ему не посчастливилось наступить. А когда посмотрел – тут же спрятал лицо на плече Дарелла, борясь с приступом тошноты. Под подошвой сланца оказалась чья-то нижняя губа. На это Охотник только немного поморщился – он сам был далеко не в восторге от того безумия, которое овладевало его подчиненным, но ничего - совсем ничего! – не мог сделать, не мог помочь Сверру справиться с этим.
- Почти пришли, - Дарелл осторожно подтолкнул Честера вперед, но после того, как очередной крик взрезал скальпелем тишину коридора, заставив вампира вздрогнуть снова. – Осталось только открыть эту дверь… Теперь точно нельзя поворачивать, парень. Теперь уже точно поздно.
Последние фразы он шептал вампиру на ухо, пытаясь заставить того оторвать от себя лицо и взглянуть на «работу» Сверра. Охотник чувствовал, что Честер боролся сам с собой, чувствовал, что «надо» в нем превозмогает над «не хочу».
Наконец, громко сглотнув, вампир поднял голову. От зрелища он тут же стиснул зубы, зашипев, как если бы Сверр начал работу и над ним. По щеке, никому не видимая, скатилась одинокая слезинка. В зелени глаз плескались чужая боль, ярость, злость, ненависть к себе за бездействие, за невозможность вмешаться, за бессилие. Впрочем, было уже поздно вмешиваться. Дарелл либо специально выбрал, либо случайно попал «удачно» - подчиненный уже закончил с ритуалами.
Посреди огромного зала, чем-то похожего по оформлению с главным зданием Культа, стояли несколько постаментов, напоминавших высокие ложа, но ровные, без подъема для головы. К этим ложам были прикованы четверо: трое парней и одна девушка. Честер даже знал их имена, знал их ранги, знал, когда трое из них были обращены. Рядом с этими постаментами стоял Сверр, тяжело дыша и сжимая в руках небольшой обоюдоострый кинжал. На лице, покрытом гримом, алели капли крови – и вампир был уверен, что это уже не кровь Охотника.
Пересилив себя, Честер отвел взгляд от Сверра на ближайший постамент. Не понимая, что перед ним, он приблизился и тут же закрыл себе рот рукой от отвращения, ужаса. Парень еще дышал, но он уже был не жилец. Грудная клетка вскрыта, ребра выставлены наружу и удерживались какой-то сложной конструкцией. Легкие судорожно сжимались, а сердце колотилось словно бешеное. Ненормальная работа органов для обычного вампира. Дальше, ниже легких… ничего не было. Кожа, под которой, как подразумевалось, находились остальные внутренности, опала, буквально прилипала к позвоночнику, который белел позади минимума оставшихся органов.
- Ты жил достойно, - выдавил из себя Честер, прощаясь с собратом. – Обрети покой.
Вампир подошел к следующему постаменту и понял, что это стало для него последней каплей. Дальше он бы не выдержал, не смог бы пересилить себя.
Несчастная Виола – когда-то она ему нравилась – была неузнаваема. Он догадался, что перед ним девушка только по наличию оставшейся одной груди. Другая была… отделена. Лицо было обезображено, как и голова – на месте носа рана, ушей нет, как и нет частично кожи на голове. Кожа над ключицами вспорота, через нее просунут язык – уже приобретший трупный фиолетовый оттенок. Также была был вспорот низ живота, над паховой областью. Кожа живота, как и у парня, была словно резина спущенного шарика.
Выпотрошили, как скот.
- Уведите меня отсюда, - тихо произнес Честер. Он боялся раскрывать рот, боялся дышать этим воздухом, пропахшим смертью, кровью, ужасом и страхом. Боялся, что сейчас он увидит себя на их месте, боялся, что мертвые начнут преследовать его и корить за то, что не спас их.
Дарелл мельком посмотрел на Сверра, безмолвно спрашивая о состоянии последнего. Тот медленно кивнул, прикрыв глаза. Все хорошо, это означало, что он держал себя в руках.
Услышав просьбу вампира, мужчина немедленно оказался возле него, накрыл ладонью ему глаза и зашептал:
- Они мертвы, они не придут к тебе. Забудь о них, они уже ушли. Ты не имеешь к этому отношения, это не твоя вина. Ты не виноват. Пошли, я проведу тебя.
***
В кабинете они оказались довольно быстро. К огромному облегчению, почувствовав изменение в воздухе, в запахах, Честер более-менее пришел в себя. Когда Дарелл убрал руку от его лица и заглянул ему в глаза, то к некоторому удивлению обнаружил ясность мысли и осознанность, полный контроль собой. Хорошо, парень справился сам. Хотя все равно чувствовалось напряжение, чувствовалось, что ему хотелось высказаться, но пока что Честер не мог подобрать именно тех слов, которые точно бы выразили его состояние.
- Это было не зря, - нашелся вампир, отходя к окну, не желая смотреть на того, кто своими приказами отправлял его собратьев на мучения. Да, Владислав выдавал их, но приказы отдавал Дарелл! По лицу Честера пробежала мрачная тень – это Охотник увидел в отражении стекла. – Как минимум, я увидел вашу настоящую личину. Всех вас, Охотников.
- Дай угадаю, что ты увидел, - хмыкнул Дарелл, подойдя сзади к вампиру и встав чуть сбоку. – Думаешь, я такой плохой, потому что отправляю их к Сверру в лапы? Думаешь, он сам получает великое наслаждение от пытки? Ты думаешь, что твой Каин – безобидная овечка, действующая по чести и справедливости? Я не буду пытаться в чем-либо убедить тебя, это было бы нечестно с моей стороны. Но ты подумай вот о чем: Каин всезнающ, ему известно абсолютно все – таково его проклятие, ты знаешь. Он знает, что будет с его отпрысками, ослушайся они его. Он знает, куда их отправляет, он сам разрабатывал систему пыток, после которой любой вампир умрет. Помнишь века инквизиции? Знаю, что помнишь. С другой стороны, ты спросишь – зачем это ему надо? Зачем ему добровольно отправлять своих вассалов на смерть? Подумай, какие могут быть причины? Не нужно глубоко копать, чтобы догадаться.
Эта тирада действительно заставила Честера задуматься. Перед глазами мелькали сотни машин, потухали и загорались вновь фонари, светофоры, но сейчас он не видел всего этого. Он смотрел в желтые глаза и мысленно спрашивал ответа, искал причины и следствия. Парень судорожно пытался придумать и одновременно оттолкнуть от себя любые оправдания Владислава. Нужно мыслить объективно, в конце концов, если он желал действительно помочь своим людям… пусть и не совсем людям, ему нужно было смотреть в корень всех проблем.
- Такая лояльность может усыпить бдительность твоих людей, в основном – культа, - осторожно произнес Честер, начиная строить смысловую цепочку.
- Молодец, развивай мысль. Культ – ударная единица, главная мощь Охотников. Устрани ее, что останется? – Дарелл почти улыбнулся. Парень неплохо соображает, даже будучи одурманенным Каином. Не радовало только, что их рассуждения – отражение неизбежной реальной катастрофы.
- Горстка людей, которых будет нетрудно разбить, - слишком быстро ответил Честер, но после скептичного смешка со стороны Охотника, снова задумался. – Как вариант – возможность подсидеть Вас, Дарелл.
- Уже давно можно обращаться ко мне на «ты», - мягко поправил Охотник. – И да, ты прав. Он хочет убрать меня из этой игры. Я слишком долго стою на его игровом поле, мешая строить собственную стратегию. Слишком давно я мыслю сам. Часто поступаю так, как не угодно ему. Подсиди он меня – что случится? Размышляй дальше, доведи до ума мысль.