Честер нахмурился и перевел взгляд на отражение Дарелла в окне. Не сливаясь со светом города, горели два голубых глаза в отражении. Почти бесформенная тень туловища, чуть освещенное лицо, и глаза – яркие, светлые. И… добрые. В них не было того вызова, который частенько видел когда-то в зеркале Честер, бреясь. Не было дикой страсти и угрозы, как в желтых огнях Владислава-Каина. Не было дерзости, готовности к бою, как у остальных Охотников. Это были другие глаза, другой человек. Он устал от постоянных противостояний, междоусобиц – это можно было понять по его политике, если вдуматься. Только сейчас молодой вампир это понял.
- Если он уберет Вас… то есть, тебя, то останется один. Один с объединенными силами Охотников и вампиров, - тихо подвел итог Честер после некоторого молчания. – Один, в полной власти, абсолютный монарх. Он хочет этого? Править всем?
Эмоции захлестнули его, он хотел выплеснуть их, обернувшись к Дареллу, хотел столько всего высказать, но усталость, отразившаяся на лице Охотника, остановила его. Это он, Честер, ничего не делал все это время, а Дарелл работал. И он хотел просто отдохнуть, а вместо этого – открывал вампиру глаза на правду. Уже только за это можно было поклониться в ноги этому… человеку.
- Сейчас ты не пойдешь поднимать революцию в своем гнезде, - тихо, ледяным тоном произнес Дарелл. Уже мягче добавил, - Как минимум, потому что ты мой пленник. Уже поздно, пора бы спать лечь, надеюсь, теперь сон ничто не прервет. И да, в спальню с такими ногами я тебя не пущу. Сядь на стул, я сейчас вернусь.
Честер машинально опустил взгляд на свои ноги и нахмурился, увидев, что сланцы испачканы в крови, и не спасли его босые ноги от той же участи. Кровь многих его собратьев. На его ногах. На миг ему показалось, что он почувствовал жжение, как если бы это была не кровь, а кислота.
Последовав приказу Дарелла (а был ли это приказ?), парень уселся на стул и прикрыл глаза, честно постаравшись абстрагироваться от своих мыслей. Послышался приглушенный звук воды со стороны спальни, негромкий стук, звуки шагов – и Дарелл вошел в кабинет. Это Честер понял не только по звукам плеска воды, но и по запаху – у Охотника был своеобразный запах, почему-то похожий смесь пряностей – корицы, тмина, аниса и апельсиновой цедры. Это было весьма странное сочетание, но не сказать, что неприятное. К тому же, запах его кожи был едва уловим.
- Сланцы сними, - тихо произнес Дарелл, установив таз с водой на полу, а полотенце положив на колени Честеру, удивленно распахнувшему глаза.
Сняв обувь, парень что-то залепетал по поводу самостоятельности, но едва ощутимый шлепок по голени заставил его замолчать и молча наблюдать за тем, как сам глава Охотников закатал обе штанины на нем и опустил обе ступни в таз. Вода тут же окрасилась в мутновато-красный цвет. Температура воды была подобрана весьма удачно – не слишком горячая, но достаточно высокой температуры, чтобы по всему телу прошла волна тепла. Ладони Дарелла были жесткими, но их касания довольно мягкими, не грубыми. Честер ощутил приятную дрожь по всему телу от легкого массажа ног, но тот быстро закончился, и парню понадобилась вся его выдержка, чтобы не показать, что ему эта процедура доставила удовольствие.
Дарелл расстелил на полу полотенце, в центр его заставил поставить ноги и вытер насухо краями.
- А теперь – бегом в постель, и только попробуй перенести туда мусор.
Вампира как ветром сдуло со стула. Дарелл слабо усмехнулся и, взяв полотенце и таз, ушел в ванную. Проходя мимо кровати, заметил, что на ковре, возле самой кровати, валяются джинсы и футболка, что были на Честере. Покачав головой, Охотник вылил воду, закинул в таз с грязным бельем полотенце и, подойдя к кровати, поднял с пола одежду. Его взгляд ненадолго остановился на напряженном лице Честера, который честно пытался уснуть. Дарелл понимал, что парню сейчас явно не до сна.
Аккуратно сложив одежду на стул, Мужчина переоделся в чистые штаны и лег под одно с Честером одеяло, незамедлительно придвинувшись к нему и несколько резким жестом заставив перевернуться на другой бок, лицом к нему.
- Перестань думать о том, что ты не в силах изменить, - жестко произнес Дарелл, глядя в распахнувшиеся глаза вампира. – Думай лучше о том, что ты реально можешь сделать. Боль и скорбь – это удел культа, пусть страдают страдальцы. Но ты – не беспомощный калека. Ты можешь сделать многое, ты сильный, смекалистый. А лучше – выспись. После отдыха думается лучше.
- Такое ощущение, будто потрошили меня, - тихо произнес Честер, опустив взгляд и прикрыв снова глаза. – Будто я лежал там, будто я кричал…
- Я знаю. Я чувствую то же самое постоянно. С каждой новой жертвой.
- Поэтому не спишь в это время?
Скорее почувствовав, что мужчина кивнул, Честер снова открыл глаза и посмотрел на лицо Дарелла. Охотник думал о чем-то своем, напряженно нахмурившись и глядя перед собой. Руку с плеча вампира он все еще не убирал, и парню казалось, что не нужно.
- Тебе тоже нужно отдохнуть, - тихо проговорил Честер, накрыв ладонью глаза Дарелла почти тем жестом, каким это сделал сам Охотник в пыточной. – Твое сострадание гораздо… мощнее моего. Теперь я это понимаю.
- Спи, парень, - усмехнулся Дарелл, однако закрыл под ладонью глаза.
Убрав ладонь с лица Охотника, Честер тихо пожелал спокойной ночи и осторожно повернулся на другой бок, принимая положение, в котором лежал до того, как Дарелл побеспокоил его. Стоило ему замереть, как рука мужчины переместилась на живот и подтянула к себе, прижав. Почему-то от этой руки повеяло таким родным теплом, что Честер уснул очень быстро, отодвинув на задний план мысли о пытках.
========== Глава 13 "The Mystery of Cult" ==========
<right>Praying for what your heart brings,
Thoughts of escape and bloodshot eyes.
You're barely sleeping, no longer dreaming,
Now what you do to feel alive.
Black Veil Brides, "Ritual"
Когда дверь жилого блока тихо скрипнула, Асгейрр уже не спал и стоял в небольшом коридоре, ожидая своего напарника. Сверр медленно прошел внутрь, закрыл за собой дверь и повернулся лицом к другому Охотнику, чем заставил того нахмуриться.
- Не спрашивай о том, что сегодня было, - тихо попросил Сверр слабым голосом.
И Асгейрр не спрашивал, ему достаточно было по звучанию голоса понять, что работа в культе на данный момент была не лучшей темой для разговора. Впрочем, об этой работе Сверр никогда не любил особо распространяться. И Асгейрр понимал его.
Охотник немедленно провел напарника в ванную комнату, где усадил на бортик ванны и принялся хлопотать над ним. Если бы у Сверра еще оставались хоть какие-то силы после культа, он бы принялся ворчать, сопротивляться, но сейчас он сидел, невидящим взором глядя на стену перед собой. Он был благодарен Асгейрру за его заботу, безразмерно счастлив, что они вместе, рад за то, что у него есть человек, который в нужный момент всегда окажется рядом. Но ни одну из этих эмоций Сверр не мог выразить, но полагал, что это будет верхом эгоцентризма – хотя бы не отблагодарить напарника.
- Ты постоянно… - Сверр прервался, поморщившись от неприятного жжения антисептика на ране на руке, - … возишься со мной. Я…
- Заткнись, - холодно прервал его Охотник, закончив с первичной обработкой ран. Подумав, что это не то, чего хотел бы слышать сейчас Сверр, мужчина смягчился. – Не трать силы, ладно? Утром поговорим. Не хочу, чтобы ты упал у меня тут без сознания. Посиди смирно.
Сверр тихо вздохнул и кивнул, показывая тем самым, что все понял. Он зажмурился, когда Асгейрр, намочив полотенце, принялся стирать с его лица краску и какую-то липкую субстанцию, которая в последние часы ритуала немного стягивала кожу.
- Кровь… не твоя… Как ты так вымазался-то… - говорил сам с собой Асгейрр, явно не надеясь на то, что напарник ответит ему.
Вскоре первое полотенце окрасилось фиолетовыми и бурыми цветами, пришлось взять другое. А потом и третье, и четвертое. Потому что на коже Сверра было гораздо больше крови, нежели краски. Гораздо больше, чем он сам предполагал. В целом, у Асгейрра ушло около часа на то, чтобы раздеть полностью напарника, стереть краску и кровь с тела, обработать немногочисленные раны. Последнему факту Охотник немного удивился. И, если бы не выжатый как лимон Сверр, то он бы позволил себе некоторое подобие ласки, как то: поцелуи, объятия. Но он полагал, что Сверр не отзовется на это, пребывая в собственных кошмарах, связанных с культом. Он никому не показывал, но Асгейрр чувствовал – напарника в последнее время все больше и больше пугает, затягивает в темную пучину культ Скорби.