***
Нож для свежевания взрезал брюхо беляка, орошая жухлую траву темной кровью. Захрустели кости, ломаясь, жилы и сухожилия рвались в руках умелого мясника. Небольшой костер, разведенный специально для готовки на открытом огне, весело потрескивал терновыми поленьями. День сегодня выдался на редкость теплый, солнце даже изредка выглядывало из серых клубящихся облаков. Из пролеска, что окружал замок, доносились птичьи трели. В стойле фыркала одинокая гнедая лошадь, потряхивая головой, пытаясь отвязаться от назойливых мух. Четыре ее спутницы покинули стойло еще на рассвете. Убийцы, предупредив своего командира, покинули замок графа, направившись на юг огромного княжества, к городу Крайову. Там было дело, приказ от гильдии, который четверо убийц вполне могли осилить, не беспокоя пятого.
- У Вас талант к свежеванию, господин, - хрустнул желтым яблоком Виорел, подойдя к огромному пню, на котором сидел граф.
Владислав был одет в обычную рабочую одежду: простая свободная льняная рубаха, легкие порты и сапоги. Волосы растрепаны, откинуты назад, чтобы не лезли в глаза и не мешали работе. Широкие рукава рубахи были закатаны, обнажая сильные руки, оплетенные канатами вздувшихся от напряжения вен. Почти по самые локти смуглая кожа графа испачкана кровью зайца. Вокруг пня волчками вились серые щенята с пушистым мехом, жалобно поскуливая и попискивая, выпрашивая лакомство в виде внутренностей сочившегося кровью беляка.
- Рад, что ты оценил, - отозвался с неким натягом граф, отрывая надрезанные лапки и отшвыривая их щенятам. Весело тявкая, те помчались за своей добычей, которую они честно выпросили. – Я учился у турок. Знатное побоище, я тебе скажу, они устроили в землях Валахии. Да ты, верно, и не знаешь, где это.
Виорел нахмурился. Доев яблоко, он выбросил через плечо огрызок.
- Не стоит недооценивать меня, господин. Историю я учил исправно. Вы сами будете готовить его, или отдадите тушку слугам?
- Подними огрызок и пойди и выкинь туда, куда следует.
Убийца только вздохнул и, закатив глаза, отправился искать в траве остатки своего яблока. Выбросив огрызок уже в замковой кухне, потому что знал только тамошнее расположение специально отведенного места под мусор, Виорел уже собрался выйти на улицу к графу, но мужчина уже сам появился в замке. Как выяснилось, он все же решил оставить слугам готовку, а сам – заняться гостем.
- Но для начала мне нужно отмыться от крови и пота, - сказал Владислав, спускаясь по лестнице в подземную часть замка. По соседству с огромной печью, что грела весь замок, находилась банная часть. – И тебе советую помыться, такой знатной бани ты не сыщешь нигде.
Виорел вежливо улыбнулся, идя бок о бок с Басарабом. Жестокий правитель для своего народа, колосажатель, по слухам – падкий до чужой крови человек, с ним обходился как с лучшим другом. Не то, чтобы это не нравилось убийце, но до конца Виорел в эту дружбу никогда не верил. И не поверит. Когда они уже оказались в самой банной, молодой человек сначала немного оторопел, наблюдая за обстановкой, а затем – и за раздевающимся Владиславом.
Вокруг все было выложено деревом лучшей обработки – стены, пол, потолок. Янтарная смола блестела на некоторых участках досок. Уже здесь, в части, где следовало раздеваться, тянуло жаром. И еще больший жар Виорел почувствовал, когда заметил, что граф уже обнажен и стоит, выжидательно глядя на него.
- Чего смотришь? Мужиков никогда не видел? – усмехнулся Владислав, проводя рукой по своей уже потной груди, оставляя алый кровавый след. Виорел поспешил напомнить себе, что это кровь зайца, а не человека. – Или уже забыл, как мы с тобой в заводи купались? Тогда ты так на меня не смотрел, как сейчас.
Убийца не шелохнулся. Он не знал, что ответить, не знал, как себя повести. Он просто не мог оторвать взгляда от идеально сложенного тела, без единого шрама, ровного цвета кожи, немного темных волос на груди, умеренной поросли на руках и ногах, и темного островка жестких завитых волосков там. Виорел не мог заставить себя не смотреть вниз, туда, пытался поднять взгляд, ухватиться за светло-карий, теплый оттенок чужих глаз, но не мог. Его собственные глаза желали блуждать по чужому телу, изучая каждый участок, любуясь перекатами мышц на потной смуглой коже, запоминая каждый мускул.
Колени Виорела дрогнули. Не устояв, парень бухнулся на пол, склонив голову, пытаясь избавиться от наваждения. Это случилось! Он возжелал! Но… это случилось с мужчиной. И это угнетало. Никто в гильдии не предает позору мужеложцев, главное – хорошо выполнять свою работу, и уж точно никому не интересно, с кем ты коротаешь ночи отдыха после очередного задания.
- Простите меня, господин, - прохрипел Виорел, зажмурившись и сжав кулаки, пытаясь унять пока что еще неуверенное чувство тепла внизу живота. – Я не… не должен…
- Все в порядке. В конце концов, я бы хотел, чтобы ты меня видел таким в последний раз, – Владислав присел на одно колено перед Виорелом, взяв в ладонь его лицо, а другой рукой что-то спешно нашаривая в ворохе одежды.
Не успел убийца вслушаться, понять смысл слов, не успел он насторожиться, как вдруг что-то прохладное сначала коснулось его живота, а затем острая режущая боль забрала его в цепкие объятия небытия. Нож для свежевания взрезал брюхо очередной жертве.
========== Глава 4 ==========
<right>Там, у третьего причала,
Сизый парус, парус белый,
Делят небо от начала.
До рассвета рваной раной,
Слышишь? Море омывает шрамы,
Посыпает крупной солью
Струпья цвета бычьей крови,
Словно память древней боли.
<right>Мельница, "Дороги"
Он проснулся от назойливого звука стандартной мелодии звонка на чужом мобильном. Не открывая глаз, он что-то недовольно забурчал, в то время как рядом завозилось другое тело, шурша одеялом. На несколько секунд источник звука оказался слишком близко к нему, а после характерного писка мелодия перестала разрывать его голову на тысячи маленьких кусочков. Снова возня, на этот раз и он зашевелился, принимая более удобное положение, одной рукой обхватывая за тонкую талию теплое ото сна тело. Губы наугад потянулись и нашли уголок чужих губ.
- Прости, пожалуйста… забыла выключить звук, - послышался виноватый шепот.
Честер, все же, распахнул глаза и посмотрел на девушку. Она была красива в его понимании: круглое лицо, карие, насыщенно-глубокого цвета, глаза, волосы черные, отливающие иногда синими оттенками на свету. Ее тело, сейчас только наполовину скрытое под одеялом, было обнажено, открывая взору доступ к пышным грудям, к немного выступающим ключицам и подтянутому животику. Этого уже не было видно, но Честеру было известно, что в пупке у нее маленькая аккуратная сережка пирсинга. А сзади, на левой лопатке татуировка – трикветр. Она была ниже его на голову, не худого, но и не полного телосложения. У девушки, а ее звали Шерил, был среднего тембра голос, иногда повышающийся, если девушка переживает сильные эмоции, а иногда и понижающийся, почти до рычания. Например, как сегодняшней ночью.
- Все в порядке, милая. Нечего спать так долго, - парень улыбнулся ей и снова, не удержавшись, поцеловал в губы. – С добрым утром.
- С добрым утром, Тревор. – Девушка сладко потянулась в его объятиях, прижимаясь к нему сильнее.
Молодой человек улыбнулся шире, наблюдая за тем, как немного сползло одеяло с гибкого тела. Свободной рукой он провел по животу ниже, едва коснулся линии лобка, как сразу быстро перешел на бедро, подтягивая и за него к себе плотнее.
Шерил обратилась к нему совсем по-другому, назвала не тем именем, что, собственно, молодого человека не смутило. Кому-то он представлялся Честером, например, в своем ковене. Кому-то, например, этой девушке – Тревором. Когда-то кому-то он приходился Майком, Тайлером. И никто пока что не мог узнать его настоящего имени. Но что самое примечательное – все вокруг знали, что он врет. Любой из ковена, кто слышит от него очередное имя, понимает, что это – очередная ложь.