Фрейд (обеспокоенно). Что с тобой?
Флисс (массируя лодыжку, мрачно). Я споткнулся о камень. (С раздражением.) Уже ноги собственной не видишь. Нам следовало бы вернуться пораньше. (Пауза.) Это пустяки. (Встает.) Вперед, марш! (Он идет хромая, Фрейд хочет его поддержать, но он его отталкивает.) Не стоит труда. (Действительно, его походка скоро становится нормальной.) Ну и кто она такая, твоя больная?
Фрейд. Старая дева. Она никогда не расставалась со своим отцом… редко выходила из дома.
Флисс(слушает его, все более разочаровываясь). Жила, как мокрица! Не велика была бы потеря! (Примирительным тоном.) Но я с тобой согласен: нельзя разбрасываться человеческими жизнями. (Убежденно.) Мы и не станем ими разбрасываться, Зигмунд. Мы пока ищем. Но позднее, на одну больную, которую мы потеряем, мы будем спасать тысячу. Знаешь, как говорят берлинцы, которые не обабились? «Омлет не сделаешь, не разбив яиц». Ты хотел, чтобы я сказал тебе именно это? Доволен? (Фрейд делает какой-то вымученный кивок, который может сойти за согласие.). Тогда хватит об этом!
Они скрываются за поворотом, и ночь скрадывает от нас пустынный ландшафт.
(8)
Некоторое время спустя. В столовой какой-то второразрядной гостиницы.
Сезон еще не начался, и гостиница пуста. В большой столовой, заставленной маленькими столиками (все они свободны), прежде всего бросается в глаза длинный общий стол, за который в разгар сезона можно усадить человек тридцать.
Сейчас за ним сидят шесть человек. В глубине, за другим концом стола, четверо грустных баварцев, должно быть какие-нибудь служащие, питающиеся в ресторане. Ближе к зрителю – Флисс и Фрейд.
Им подали десерт. Флисс с аппетитом расправляется с «рисом в молоке». Фрейд едва к нему притрагивается.
Покончив с блюдом, Флисс поворачивается к Фрейду с испытующим видом.
Флисс. Ну-с, что ты привез мне новенького?
Фрейд выглядит неуверенным и несчастным.
Фрейд (тоном легкого упрека). Подожди немного, дай мне оттаять. Я так одинок в Вене. Дай мне время воспользоваться твоим обществом.
Флисс. Мы с тобой гуляли весь день. Послушай, Зигмунд, наши «Конгрессы» лишатся всякого смысла, если не будут продвигать нас вперед в наших исследованиях.
Фрейд. Для меня главное в них то, что они позволяют нам с тобой встречаться.
Флисс (любезно и холодно). Ну да, разумеется! (Пауза.) Ну так что же?
Фрейд (с еле уловимым раздражением). Что «что же»?
Флисс. Ты писал, что разработал теорию о сексуальной природе неврозов. Слушаю тебя.
Левой рукой Фрейд мнет хлебный шарик.
Фрейд. Представь, что ребенок в самые первые годы своей жизни становится жертвой сексуальной агрессии.
Флисс. Взрослого?
Фрейд. Разумеется. Первой его реакцией будет страх, который, это понятно, может сопровождаться болью и изумлением. Но, как ты сам знаешь, он не чувствует никакого смущения: в этом возрасте сексуальности не существует. Итак. Проходит несколько лет, органы развиваются: когда ребенок вспоминает об этом, у него впервые появляется смущение; за это время общество внушило ему принципы морали, жесткие прочные императивы; он стыдится своего смущения и вырабатывает защитную реакцию, вытесняя это воспоминание в сферу бессознательного.
Флисс (похоже, что ему это мало интересно). Ладно. Что же дальше?
Старая горбатая дама семенящей походкой подходит к столу, усаживается и открывает коробочку с таблетками.
Постепенно она начинает обращать внимание на разговор двух мужчин и прислушивается к нему с видимым изумлением.
Фрейд. Воспоминание пытается возродиться, а смущение продолжиться, но моральные императивы стремятся полностью их подавить. Механизмы защиты вступают в действие, ребенок убеждает себя, что ничего не произошло. Он забывает. Но, поскольку между, этими противоположными силами идет суровая борьба, все происходит так, как если бы эти силы пришли к компромиссу: воспоминание больше не всплывает в сознании, однако что-то его заменяет, маскирует и одновременно служит его символом. Это «что-то» и есть невроз, или, если хочешь, невротический симптом.
Флисс. Например?
Фрейд. В неврозе навязчивости травмирующее воспоминание подавлено, но его замещают фобии, навязчивые идеи. Дора забыла о нападении на нее старого лавочника, но сохранила фобию – она боится заходить в лавки. Что касается стыда, который она почувствовала, то она перенесла его на другой объект и объяснила его другой причиной: это приказчики в магазине, которые смеялись над ней.
Флисс (спрашивает вялым тоном). А как же истерия?
Фрейд. Здесь необходима особая предрасположенность, которая позволяет телу стать соучастником больного: чтобы забыть своего умершего отца, Сесили стала косить на оба глаза и видеть предметы только перед своим носом. Что касается невроза страха…
Флисс (с раздражением). Хорошо, довольно! Продолжение мне известно. Вытеснение, трансфер – вот твой конек. Все это психология. Она меня не интересует. Есть у тебя конкретные случаи?
Фрейд. Тринадцать.
Флисс. Тринадцать неврозов, вызванных сексуальной агрессией!
Фрейд. Да.
Флисс. Кто же виновник?
Фрейд. Иногда дядя или слуга. В большинстве случаев – отец.
Старая дама, остолбенев, снимает очки и перестает есть.
Флисс. Отец?
Фрейд (мрачно и сухо). Да.
Флисс. Отец? (Он удовлетворенно потирает руки под испуганным взглядом старой дамы.) Вот это здорово! Это упрощает расчеты. Значит, невроз у детей является следствием извращенности отцов? (Фрейд смотрит на него, несколько смущенный этим грубым упрощением своих теорий.) Так вот, это мне кажется совершенно обоснованным. Наконец-то мы располагаем фактами.
Фрейд (осторожно). Вильгельм! Это всего лишь гипотеза. Тринадцати случаев мало, чтобы ее подтвердить.
Флисс. Мало тринадцати изнасилований? Мало тринадцати неврозов? И ты еще недоволен? А я прямо восхищен! Но мне нужны даты. Если ты сообщишь мне дату рождения родителей, ребенка и время изнасилования…
Фрейд. Но я тебе сказал, что это совсем непросто.
Флисс (снисходительно). Конечно. Ты своего добьешься. Усовершенствуешь свой метод. Располагая деталями, знаешь, что я смогу сделать? Я высчитаю, в какой из периодов развития ребенка, женского или мужского пола, произошла травма, и могу уверить тебя, что из этого я наверняка сделаю вывод о природе болезни. Невроз страха, послушай, могу сказать тебе это прямо, по природе женский: эта простая пассивность в чистом виде. Невроз навязчивости активен. Первый развивается у субъектов, подвергшихся насилию в кульминационный момент женского ритма, второй у… (Флисс захвачен каким-то лирическим вдохновением. Фрейд выглядит все более счастливым: он уже не узнает собственной теории, он слушает Флисса почти с таким же изумлением, что и горбатая дама. Флисс резким тоном). Жаль, что в этом деле нельзя поставить опыт. В лабораторных условиях мы могли бы зафиксировать время экспериментального изнасилования с точностью до секунды.
Старая горбунья (встает, обезумев от возмущения. Тоном оскорбленной добродетели обращается к служанке). Дитя мое, вы подадите мне ужин в номер. Я не желаю сидеть за одним столом с этими висельниками.
Она выпрямляется и, смерив обоих мужчин гневным взглядом, удаляется.
Флисс хохочет.