Сопротивление ставит на этом пути неимоверные препятствия, поэтому превратить бессознательное в осознанное очень трудно. Это в лучшем случае. Желанию вспомнить противостоит желание забыть. Данный конфликт, встроенный в структуру психического развития практически с рождения, является результатом культуры, действующей извне – в виде политики или изнутри – в виде совести. Опасаясь неконтролируемых страстей, общество на протяжении всей человеческой истории клеймило самые сильные побуждения свомх членов как аморальные и нечестивые. Культура – от издания книг по этикету до запрета нудизма на пляжах, от предписания слушаться старших до проповедования запрета инцеста – заталкивает в жесткие рамки и ограничивает желание, мешает ему. Половое влечение, подобно другим примитивным желаниям, постоянно стремится к удовлетворению, сталкиваясь с жестокими, нередко чрезмерными запретами. Самообман и лицемерие, которые заменяют реальные причины благовидными предлогами, служат сознательными спутниками вытеснения, отрицая настоятельные потребности ради согласия в семье, социальной гармонии или просто приличий. Они отрицают эти потребности, но не в состоянии уничтожить их. Фрейду нравился отрывок из Ницше, который процитировал ему один из его любимых пациентов, «человек с крысами»: «Я сделал это», – говорит моя память. «Я не мог этого сделать», – говорит моя гордость и остается непреклонной. В конце концов память уступает». Гордость – это сдерживающая рука культуры, а память – отчет о желании в мыслях и действиях. Гордость может побеждать, но желание остается самой актуальной характеристикой человечества. Это возвращает нас к сновидением; они со всей убедительностью демонстрируют, что человек – желающее животное. Именно об этом «Толкование сновидений» – о желаниях и их судьбе.
Разумеется, Фрейд был не первым, кто признал необыкновенную силу страстных желаний – точно так же, как он не был первооткрывателем бессознательного. Философы, богословы, поэты, драматурги, сочинители эссе и автобиографий радовались этой силе или жаловались на нее как минимум еще со времен написания Ветхого Завета. На протяжении столетий, как свидетельствуют Платон, святой Августин и Монтегю, люди изучали влияние страстей на свою внутреннюю жизнь. Во времена Фрейда в салонах и кофейнях Вены подобный самоанализ считался обычным делом. XIX век стал непревзойденным веком психологии. Это был период, когда тонкий ручеек откровенных автобиографий, неформальных автопортретов, романов о своей жизни, личных дневников и тайных журналов превратился в бурный поток и когда явно усилились их открытая субъективность и сознательная замкнутость. То, что в XVIII столетии показали Руссо в своей откровенной «Исповеди» и Гёте в «Страданиях молодого Вертера», с препарированием и освобождением себя, несколько десятилетий спустя, в XIX веке, повторили Байрон и Стендаль, Ницше и Уильям Джеймс. Томас Карлейль проницательно писал об «этих наших автобиографических временах». Конечно, современная увлеченность самим собой уже не была такой чистой. «Ключ к этому периоду, – говорил в конце жизни Ральф Уолдо Эмерсон, один из виднейших мыслителей и писателей США, – похоже, в том, что разум стал осознавать себя». С приходом «нового сознания», полагал он, «молодые люди рождались с ножами в мозгу, со склонностью к интроверсии, к самоанализу, к препарированию мотивов». Это была эпоха Гамлетов.
Многие из этих Гамлетов оказались австрийцами. Их культура давала им право с эксгибиционистской свободой раскрыть свои мысли. В конце 1896 года венский сатирик Карл Краус с беспощадной точностью проанализировал господствующее настроение: «Вскоре с реализмом было покончено, и Griensteidl – популярное у литераторов кафе – сменило вывеску на «символизм». Теперь пароль – «Тайные нервы!»; все начали наблюдать «состояние души» и стремились убежать от банальной определенности вещей. Но одним из самых главных девизов был «Жизнь», и каждый вечер люди собирались, чтобы брать жизнь приступом и если это получалось, то давать свое толкование жизни». Возможно, самым убедительным свидетельством, документирующим подобные увлечения, служит сделанный в 1902 году рисунок «Самоизучение» Альфреда Кубина – австрийского графика, писателя и книжного иллюстратора. На нем полуобнаженная безголовая фигура стоит спиной к зрителям, а на земле, лицом к ним, лежит голова, слишком большая для обезглавленного тела, и смотрит невидящим взглядом, открыв рот с уродливыми, редкими зубами. Рисунок Кубина вполне мог бы стать иллюстрацией к «Толкованию сновидений».