Эта работа, ставшая своего рода "шедевром", которую Фрейд, отдавая дань памяти учителям в области невропатологии, с анекдотической точностью охарактеризовал как находящуюся "на службе невропатологов", венчает и (по крайней мере, на определенное время) ставит точку в его занятиях невропатологией. Можно сказать, что Фрейд оставляет слишком большое увлечение наукой, но "оставляет" - значит, отставляет в сторону, высвобождается. Никогда он не откажется ни от чего из того, что он сделал в период своей научной работы, научный подход останется основным в его новых текущих исследованиях. И позднее, спустя четверть века, чисто научные исследования, дождавшись своего часа, вновь получат толчок к плодотворному развитию.
Дополнительным подтверждением подобного мнения служат два следующих выразительных факта. Во-первых, мнение Макса Шура, который подчеркивает, что "Фрейд отныне перестал формулировать свои концепции в терминах нейроанатомии и нейрофизиологии и стал опираться в своих построениях на психологическую терминологию". Во-вторых, известно, что, отказавшись от своей "Психологии", Фрейд тут же испытал чувство необычайной свободы. В письме от 20 октября 1895 года он доверительно поведал Флиессу, что произошло в его душе в ночь, которую можно назвать определяющей (цитата по работе Андре Грина): "На прошлой неделе, работая ночью и дойдя до состояния, близкого к легкому помешательству, в котором мой мозг функционирует лучше всего, я вдруг почувствовал, что преграды раздвинулись, завесы упали, и я ясно различил все детали неврозов и понял состояние сознания. Все встало на свои места, все шестеренки пришли в зацепление, и показалось, что передо мной как будто машина, которая четко и самостоятельно функционировала. Три системы нейронов, "свободное" и "связанное" состояния, первичные и вторичные процессы, основная тенденция нервной системы к достижению компромиссов, два биологических закона - внимания и защиты, понятия о качестве, реальности, мысли, торможение, вызванное сексуальными причинами и, наконец, факторы, от которых зависит как сознательная, так и бессознательная жизнь, - все это пришло к своей взаимосвязи и еще продолжает обретать связность. Естественно, я вне себя от радости!"
Уточнения, данные Фрейдом в последних строках, касаются основных направлений "Психологии". Здесь проявляется парадоксальный характер проницательности Фрейда: если обычно у изобретателя созидательная интуиция предшествует реализации проекта, рисуя вначале схематически его общую форму, то у него она начинает работать лишь позднее. И мы вправе полагать, что "радость", испытанная Фрейдом, связана не столько с самой нейронной "машиной", уже готовой, сколько с освободившимся после ее создания полем деятельности и с тем, что процесс построения данной модели, макета, среза нервной системы послужил рождению надежды на новые свершения уже в другой области. Можно сказать, что в воззрении Фрейда, а частично и в самой его "Психологии", удаляющийся поезд с названием "Биология" и приближающийся поезд "Психология" встретились на большой скорости, их контуры на мгновение слились, и само положение Фрейда представляется несколько неопределенным и запутанным. Но вскоре все прояснится.
Если выбирать термин для характеристики "психологии на службе у невропатологов", то слово "нейроника" подходит наибольшим образом, поскольку напрямую согласуется с тем, что составляет основу, главную сущность работы Фрейда - нейрон, а также хорошо вписывается в систему названий современных и модернистских направлений. Таких, как "бионика", "психотроника", "электроника" и других, где окончание "оника" содержит обоснованную или иллюзорную претензию на твердую и конкретную научность, которая пронизывает и новые замыслы Фрейда, внезапно приобретшие особую, непреходящую актуальность. Его предложение ясно выражено в таких вводных словах: "Мы пытались ввести психологию в рамки других естественных наук", - ив первую очередь, надо думать, биологии. Подобно физике, которая имеет дело с понятиями массы и энергии, рассматриваемыми в их элементарных проявлениях и различных превращениях, "нейроника" Фрейда опирается на две основы: "нейроны и количество", причем нейроны играют роль элементарных частиц, а количество - некоторого неопределенного фактора Q, подчиненного законам движения и рассматриваемого как показатель нагрузки или разгрузки нейронов. Взаимоотношение между "нейронами и количеством" регулируется основополагающим принципом - "инертности нейронов", который заключается в том, что любой нейрон стремится избавиться от количественной нагрузки, передаваемой путем возбуждений, и старается вернуться в "невозбужденное состояние", положение "нулевого напряжения" или покоя. Здесь вырисовывается то, что четверть века спустя будет названо "принципом нирваны", восходящего, правда, скорее к буддизму, чем к "нейронике". "Первичной функции нейронной системы", определяемой как разгрузка, противостоят эффекты нагрузки, происходящие от внутренних стимулов и характеризующие "вторичную функцию, порождаемую условиями жизненной необходимости". "Великие потребности: голод, дыхание, сексуальность, - уточняет Фрейд, - не вызывают самопроизвольной разгрузки, они требуют специфических взаимоотношений с внешними условиями, взаимодействия с объектами удовлетворения".