В ея глазах продажа родоваго имeния была дeлом ужасным; что молодой человeк с пятнадцатью или двадцатью тысячами годоваго дохода еще нуждается в деньгах, это также ужасно; что сын ея не сам писал ей — ужасно; и ужасно наконец, что ея любимец, священник, котораго она сдeлала другом своего сына, замeшан в это дeло, знает об этом, тогда как она не знает, что он служит посредником и помощником сыну ея в его проступках. Все было ужасно, и леди Лофтон сидeла с мрачным лицом и тревожным сердцем. Что касается до нашего бeднаго священника, мы можем сказать, что в этом дeлe он был совершенно невинен, кромe только того, что у него до сих пор не доставало духу исполнить поручение его приятеля.
— Что такое, Фанни? сказала леди Лофтон, как только дверь отворилась:— я сошла бы через полчаса, если тебe нужно было видeться со мною, Юстиния.
— Фанни получила письмо и желает поговорить с вами тотчас же, сказала леди Мередит.
— Какое это письмо, Фанни?
У бeдной Фанни сердце было на языкe; она держала письмо в руках, но еще не рeшалась, показать ли его леди Лофтону как оно есть.
— От мистера Робартса, сказала она.
— Ну, он вeроятно остается еще недeлю в Чальдикотсe. Что ж? Мнe все равно.— И голос леди Лофтон был не ласков: она все думала об этой фермe в Оксфордшжрe. Неблагоразумие молодежи сильно огорчает благоразумие старших. Не было женщины менeе скупой, менeе жадной, чeм леди Лофтон, но продать часть стараго родоваго имeнии значило для нея разстаться с своею собственною плотью и кровью.
— Вот письмо, леди Лофтон; может-быть вам лучше самим прочесть,— и Фанни подала ей письмо, опять удержав приписку. Она читала и перечитывала письмо это еще внизу, и не могла рeшить, желал ли муж, чтоб она показала его. По свойству доводов, ей показалось, что желал. Во всяком случаe он говорил за себя лучше чeм она могла бы говорить за вето: вeроятно, лучше показать письмо.;
Леди Лофтон взяла его, прочла; лицо ея становилось мрачнeе и мрачнeе. Она была настроена против писавшаго, прежде чeм начала читать, и каждое слово более и более возбуждало ее против него.
— А! он eдет в епископский дворец; что ж? его дeло выбирать себe друзей! Гарольд Смит с ними! Как жаль, моя милая, что он не встрeтил мисс Проуди прежде вас, он мог бы сдeлаться капелланом епископа. Замок Гадром! Как? Он eдет и туда? В таком случаe говорю вам прямо, Фанни, я от него отказываюсь!
— О! леди Лофтон! вы не сдeлаете этого! произнесла мистрисс Робартс со слезами на глазах.
— Мама! мама! не говорите так! вступилась леди Мередит.
— Но, друг мой, что ж мнe дeлать? Я принуждена так говорить. Вeдь вы не желали бы, чтоб я лгала вам, не правда ли? Человeк должен сам выбирать себe друзей, но он не может жить с людьми двух различных разрядов, по крайней в том случаe, если я принадлежу к одному из них, а герцог Омниум к другому. Очень важно, что епископ eдет! Для меня нeт ничего противнeе лицемeрия!
— В этом нeт лицемeрия, леди Лофтон.
— А я говорю, что есть, Фанни. Странно, право! "отложить свое оправдание!" К чему мужу оправдываться перед женой, если он поступает прямо и честно? Его собственныя слова осуждают его. "Не хорошо отдeляться это всех!" Вы станете увeрять меня, что мистер Робартс дeйствительно считал своим долгом не отказываться от приглашения? Я говорю, что это лицемeрие. Другаго названия у меня нeт для этого.
В это время бeдная, расплакавшаяся жена отирала слезыи приготовлялась дeйствовать. Крайняя строгость леди Лофтон придала ей смeлости. Она знала, что ея обязанность защищать мужа, когда на него так нападают. если-бы леди Лофтон была умeреннeе в своих замeчаниях, мистрисс Робартс не нашлась бы отвeчать ни слова.
— Может-быть вы составили себe ложное мнeние о моем мужe, сказала она: — он не лицемeр.
— Так, моя милая, вам конечно лучше знать; но по моему, это очень похоже на лицемeрие. Что скажешь, Юстиния?
— О! мама! удержитесь Бога ради!
— Удержаться! Все это прекрасно! Но можно ли удержать свое чувство, когда нам измeняют?
— Вы не думаете, однакож, что мистер Робартс измeнил вам? сказала жена.
— О нeт! конечно нeт! И она продолжала читать письмо: "имeло-бы вид, будто я приписываю себe право осуждать герцога." Развe под тeм же самым предлогом он не мог бы отправиться куда угодно, хоть в самый опозоренный дом Англии? В этом смыслe мы всe должны судить друг друга. "Краули!" Да! если-б он немножко более был похож на мистера Краули, это было бы хорошо и для меня, и для прихода, да и для вас также, моя милая. Бог прости мнe только, что я дала ему здeсь мeсто!