Окончив письмо, она бережно вкладывала его в конверт, куда помeстила неблагоразумным образом и двe пятифунтовыя бумажки, когда услыхала шаги на усыпанной мусором дорожкe, которая вела от небольшой калитки к передней двери. Дорожка эта шла мимо окон гостиной, и мистрисс Робартс успeла еще увидать послeдния складки промелькнувшей мантильи. "Это Юстиния," подумала она, и сердце ея смутилось при мысли, что придется снова толковать о происшествии этого утра. "Что мнe дeлать, говорила она себe, если она потребует, чтоб я просила у нея прощения? Я хочу сознаться при ней, что он поступает не так, как бы слeдовало."
Тут дверь отворилась, ибо гость вошел без доклада, и вот перед ней стояла сама леди Лофтон.
— Фанни, сказала она тотчас же,— я пришла просить у вас прощения.
— О, леди Лофтон!
— Я была очень разстроена, когда вы пришли ко мнe, разными обстоятельствами. Но мнe все-таки не слeдовало говорить с вами о вашем мужe так, как я говорила. Вот я и пришла просить у вас прощения.
Когда было это сказано, мистрисс Робартс была не в состоянии отвeчать, по крайней мeрe отвeчать словами, поэтому она вскочила и, со слезами на глазах, бросилась на шею своей старой приятельницы.— О, леди Лофтон! проговорила она, снова рыдая.
— Вы простите меня, не правда ли? сказала леди Лофтон, обнимая свою любимицу.— Ну, вот так хорошо! Мнe было очень грустно, когда вы ушли от меня сегодня утром, да я думаю и вам также. Но, Фанни, друг мой, мы так любим друг друга я так хорошо друг друга знаем, что не может поссориться надолго, не так ли?
— О! да, конечно, леди Лофтон!
— Разумeется так. Друзей не найдешь каждый день на дорогe, так и не слeдует бросать их легкомысленно. Ну, теперь садитесь, душа моя, потолкуем немножко. Постойте, мнe надо снять шляпу. Вы так затянули ленты, что чуть не задушили меня.
Леди Лофтон положила шляпку на стол, и уютно усeлась в углу дивана.
— Друг мой, сяаэала она,— у женщины нeт обязанностей, относительно кого бы то ни было, равных ея обязанностям относительно мужа; поэтому, вы были совершенно правы, заступившись сегодня утром за мистера Робартса.
На это мистрисс Робартс не отвeчала ничего, но взяла руку леди Лофтон и слегка пожала ее.
— Мнe и тогда нравился ваш поступок; право, нравился, хотя сознайтесь, вы говорили несколько сильно. Даже Юстиния допускает это, а она нападала на меня все время с тeх пор как вы ушли. Я прежде и не предполагала, что ваши хорошенькие глазки могут смотрeть так грозно.
— О, леди Лофтон!
— Но, вeроятно, и у меня был довольно свирeпый вид. Но мы не будем больше говорить об этем, так ли? А теперь потолкуемте-ка о вашем мужe.
— Милая леди Лофтов, вы должны простить его!
— Хорошо, прошу, коли вы просите. Мы не будем говорить о герцогe, ни теперь, ни послe ни единаго слова. Постойте, когда вам муж возвратится?
— Кажется, в середу на будущей недeлe.
— В середу. Ну, так скажите ему, чтоб он в середу и пришел обeдать ко мнe. Я думаю он поспeет. И не будет сказано ни слова об этом ужасном герцогe.
— Я вам так благодарна, леди Лофтон!
— Хорошо, хорошо! Но повeрьте мнe, друг мой, лучше было бы, если-б он не заводил таких друзей.
— О! я вeдь знаю, что гораздо было бы лучше.
— Я рада, что вы допускаете это; а мнe уж казалось, что и вы расположены к герцогу.
— О! нисколько, леди Лофтон!
— Ну, хорошо. Мнe остается только дать вам один совeт: употребите свое влияние, как добрая, милая жена, чтоб он уже не eздил больше туда. Я женщина старая, а он человeк молодой; очень естественно, что он считает меня отсталою. Я не сержусь за это. Но он убeдится на дeлe, что для него лучше, во всех отношениях, держаться своих старых друзей. Лучше для спокойствия его совeсти; лучше для его ренутации, как священника; лучше для его карнана; лучше для детей его и для вас; лучше, наконец, для спасения его души. Герцог не такой человeк, с которым слeдовало бы ему искать сближения; а если будут заискивать в нем самом, то ему не слeдует поддаваться.