Совокупным осуждением были поражены еще многие, грeшные более в политическом и религиозном отношении, чeге в нравственном. Но в глазах леди Лофтон всe они были существа погибшия, дeти духа тьмы, и она горевала материнским горем, когда узнала, что сын ея между ними, и гнeвалась гнeвом покровительницы, когда узнала, что ея protégé посeщает это общество. Мистрисс Робартс имeла полное право говорить, что леди Лофтон будет не довольна.
— Ты не зайдешь в замок до своего отъезда? спросила Фанни на слeдующее утро.
Марк должен был отправиться в Этот день послe завтрака, в собственном кабриолетe, так чтобы приeхать в Чальдикотс (двадцать четыре мили) к обeду.
— Нeт, не думаю. Что мнe там дeлать?
— Право, не знаю, как тебe объяснить это; но на твоей мeстe я бы зашла, хоть бы для того чтобы показать ей, что так как я рeшилась eхать, то не боюсь объявить ей о том.
— Бояться! Вздор, Фанни. Я ея не боюсь. Но я не вижу к чему мнe подвергаться тeм неприятностям, которыя она непремeнно стала бы говорить мнe. К тому же мнe нeкогда. Мнe надо зайдти к Джонсу и переговорить с ним, а потом у меня только и останется времени, чтобы снарядиться в путь.
Он зашел к мистеру Джонсу, и у него уже не ощущал угрызений совeсти, потому что с нeкоторою гордостию объяснил ему, сколько членов парламента встрeтит он в Чальдикотсe, и что там будет епископ. Мистер Ивен Джонс был не более как курат, и говоря с ним, Марк позволял себe выражаться так, как если-бы ему, викарию, по самому его сану, требовалось eздить к членам парламента и встрeчаться у них с епископом. Оно, быть-может, и требовалось, но отчего он не говорил в том же тонe и с леди Лофтон? Потом, поцeловав жену и детей, он сeл в кабриолет, схватил вожжи и поeхал, предвкушая много удовольствия в будущие десять дней, но, вмeстe с тeм, и нeкоторыя неприятности по возвращении.
В продолжении трех дней, мистрисс Робартс не видала леди Лофтон. Не то, чтоб она избeгала встрeчи с нею, но и не заходила в замок. Она, по обыкновению, посeщала свою школу, заходила к женам двух-трех фермеров, но обходила сад и двор замка. Она была храбрeе мужа, но и она хотeла удалить, по возможности, неприятное объяснение.
В субботу, перед вечером, в то время, как она готовилась к роковому шагу, ея приятельница, леди Мередит, зашла к ней.
— Итак, Фанни, мы опять не будем имeть удовольствия видeть мистера Робартса, сказала миледи.
— Да, какая досада! Но он дал слово мистеру Соверби еще прежде чeм узнал, что вы приeдете. Пожалуста, не думай, чтоб он отлучился, если-бы знал об этом.
— Нам было бы неприятно, если-бы мы отвлекли его от такого веселаго общества.
— Прошу тебя, Юстиния, не будь несправедлива. Ты намекаешь, что он поeхал в Чальдикотс, потому что предпочел его Фремле-Корту замку. Но вeдь это не так. Надeюсь, что леди Лофтон не думает этого.
Леди Мередит смeясь обняла свою приятельницу.
— Не истощай своего краснорeчия со мною, сказала она.— Побереги его для моей матери.
— А твоя матушка сердится? спросила мистрисс Робартс, ясно выражая на своем лицe желание узнать, каково настроение духа леди Лофтон.
— Но Фанни, ты знаешь это не хуже моего. Она такого высокаго мнeния о Фремлейском викариe, что не считает этих чальдикотских политиков достойными его.
— Но, Юстиния, вeдь там будет епископ.
— Я не думаю, чтоб это обстоятельство помирило мою мать с отсутствием твоего мужа. О нем, право, так заботятся что он, того и гляди, возгордится. Но вот что, Фанни! отправимся вмeстe в замок: ты уж там переодeнешься. Прежде однако взглянем на детей.
На пути в замок, мистрисс Робартс взяла с своей приятельницы обeщание, что она примет ея сторону, если станут нападать слишком сильно на отсутствующаго викария.