Меня хватило почти на три серии. Глаза начали потихоньку слипаться. Глянув на часы, я вздохнула: сейчас всего одиннадцать. Я что, старею? Превращаюсь в старушку, которой лишь бы лечь пораньше? Кошмар! Я нашла в себе силы встать с дивана и выключить телевизор. Затем, выключив свет, я побрела по дому сквозь темноту.
Даже в полной темноте я не испытывала ни толики испуга. Это всё же был дом моего детства: я знала его как свои пять пальцев. А его бесконечные скрипы да шорохи были для меня как родные, и звучали скорее убаюкивающе, нежели пугающе. Без происшествий добравшись до своей комнаты, я включила свет. Хотя за последние несколько лет я в ней ни разу не ночевала, мама с папой ничего не поменяли. Разве что теперь у меня в шкафу хранились всякие родительские безделушки. Сами родители объясняли сохранность комнаты тем, что таким образом они хотели увековечить в моей памяти воспоминания о доме. А по-моему, так им просто легче было смириться с фактом, что их доча теперь живёт сама по себе, отдельно от них.
Так или иначе, находиться в комнате детства было очень уютно.
Начав распаковывать чемодан, я обратила взгляд к полке. Фрэн и Джок, как и почти всю мою жизнь, бдительно и неколебимо несли свой пост, сидя на привычных местах. Не знаю почему, но мне в тот момент так тепло стало на душе. Умиротворённо улыбнувшись, я потянулась к полке.
Я взяла в руки Фрэна, поправила его крошечную кепку, а потом немного надавила ему на животик.
«Я люблю тебя, Сэди», — сказал дедушка.
Я поставила Фрэна на место и взяла с полки Джока, проделав с ним всё то же самое. Он смотрел на меня своим серьёзным лицом, пока я поправляла одну из его красных подтяжек.
«Я люблю тебя, Сэди», — сказал дедуля.
Давно я их не слышала. Пусть я и не испытывала к ним такой привязанности, какую испытывали родители — я всё равно была бесконечно рада тому, что их голосовые чипы не перестали работать.
Предварительно сходив в туалет и надев пижаму, я, наконец-то, была в постели. Сон пришёл почти мгновенно.
Не знаю, от чего я вдруг проснулась. Должно быть, кошмар — подумала я, заметив, что моё сердце колотилось быстрее обычного. Я не смогла вспомнить никаких деталей, и, сделав глубокий вздох, легла на другой бок и почти что заснула вновь. В какой-то момент, приоткрыв глаза, я вдруг увидела на подушке перед собой тёмную фигуру. Недовольно хмыкнув, я присела на кровати, схватила с тумбы мобильник и направила свет от экрана на подушку.
Рядом со мной лежал Фрэн.
Я немножко усмехнулась и встряхнула головой, чтобы развеять подкрадывавшиеся мыслишки о приведениях, а затем взяла мишку в руки.
«Ты упал с полки?» — спросила я у него. Наверное, я положила его слишком близко к краю, и гравитация сделала своё дело.
Я приобняла Фрэна.
«Убирайся».
Удивлённо взглянув на мишку, я проморгалась. Наверное, всё из-за сонливости. Галлюцинации. Чтобы лишний раз доказать это (в первую очередь самой себе), я сдавила мишку ещё раз.
«Убирайся».
Это всё ещё был дедушкин голос, но в этот раз звучал он не мягко, а холодно и даже угрожающе. Я швырнула Фрэна в другой конец комнаты.
Откуда-то сверху раздался голос другого дедушки, ещё более грозный.
«Убирайся».
Резко развернувшись, я уставилась на Джока. Он сидел там же, где и всегда, но теперь он был обращён в сторону двери. Может, я сама его так посадила? Не могла вспомнить.
«Убирайся!» — крикнул Фрэн ещё громче.
«Убирайся!» — повторил Джок.
Они выкрикивали это снова и снова, всё громче и громче. Я закрыла уши ладонями и соскочила с кровати, встав посреди тёмной комнаты, наполненной голосами моих давно умерших дедов.
«Я знаю, что ты там!» — крикнул Джок.
Я опешила. Там?.. Внизу? Под полкой? Через плечо я оглянулась на полку — серый мишка всё так же неподвижно смотрел на дверь. В то мгновение у меня в голове крутилась одна мысль: нужно бежать! Бежать из дому! Я подскочила к двери и распахнула её.
«Я тебя вижу!» — сказал Фрэн дедушкиным голосом.
Я бежала по коридору, обливаясь слезами. Я спятила? Может, это сон? Неважно — здесь и сейчас было ясно одно: мои любимые игрушки детства выкрикивали в мою сторону угрозы, и мне непременно нужно было убраться от них подальше. Подбежав к лестнице, я впала в ступор.
«Ещё хоть шаг — и он будет для тебя последним!» — проревел Джок.
«Убирайся!» — прорычал Фрэн.
Где-то внизу скрипнула ступенька.
В доме кто-то был.
Поняв, что крики были адресованы не мне, я испытала какое-то странное облегчение и в то же время ещё больший ужас. Они кричали на незваного гостя, который поднимался по лестнице и ещё секунду назад шагал прямо в мою сторону.