— Нет, дорогая. — Ее плечи опускаются, так что я продолжаю: — Но иногда, когда наряжаюсь, я чувствую себя, как одна из них.
Ее глаза расширяются, и она шепчет:
— Я тоже. Можем ли мы стать принцессами в один прекрасный день?
Без колебаний я отвечаю:
— Конечно. — Это важно для нее по некоторым причинам.
С по-прежнему широко открытыми глазами, она смотрит в пол и шепчет:
— Круто.
Она такая маленькая и сладкая. Я хочу обнять ее. Так я и делаю.
Я обнимаю ее худые плечи, наклоняюсь к уху и шепчу:
— Тебе не нужно быть настоящей принцессой, чтобы чувствовать себя ей. Я покажу тебе когда-нибудь.
Она быстро отвечает на мои объятия, берет игровую консоль у Макса и выкатывается из комнаты.
Я поворачиваюсь к Максу, держа его руку:
— Я люблю ее.
Макс гладит мою руку, улыбается и хвастается:
— Она умеет производить такой эффект на людей.
— Ты должно быть так гордишься ей,— говорю я. Мой голос немного дрожит.
Его лицо становится серьезным, но он отвечает мягко:
— Да, куколка. Очень горжусь.
Макс держит Тину в объятиях, и я чувствую эмоции, распирающие мою грудь.
Макс прошел через многое за последние девять лет. Он был влюблен в хорошую женщину. Но Мэдди больше нет в его жизни. На самом деле, мы не видели ее с тех пор, как Сиси исполнилось полтора года.
Сиси родилась здоровой девочкой. Она не была запланированным ребенком, но Макс любил Мэдди так сильно, что он бы пошел на всё, чтобы сделать ее счастливой. В конечном счете им обоим понравилась идея стать родителями. Максу было двадцать четыре, и он был напыщенный, как павлин, когда Мэдди забеременела. Он хотел стать папой.
Когда Мэдди с Сиси привезли домой из больницы, вскоре ей поставили диагноз послеродовая депрессия. Она не испытывала привязанности к Сиси и иногда оставляла ее в кроватке на несколько часов, забыв покормить или сменить подгузник.
Мама вмешалась, и они переехали в дом родителей. Мама поставила Мэдди ультиматум. Либо она идет на консультацию, либо мама возьмет заботу о ребенке на себя. Да, мама пошла на крайние меры.
Шли месяцы, и Мэдди становилось лучше. Она прилагала усилия, играя с Сиси, купая ее и укладывая спать ночью. Мама была на седьмом небе.
Сиси было четырнадцать месяцев, когда произошел несчастный случай.
Мама больше не опасалась оставлять Мэдди с Сиси одних, чтобы пойти в супермаркет. То, что произошло, когда она вернулась, изменило нас навсегда.
Сиси плакала на полу в кухне, ее кожа посинела. Мэдди сидела, съежившись в углу и впившись руками в волосы. Мама позвонила в скорую помощь, и оператор сказал не трогать Сиси. Мама плакала в истерике, когда рассмотрела Сиси ближе. Ее маленькое тельце было скрючено в неестественной позе.
Оказывается, Мэдди готовила обед для Сиси и положила ее на кухонный стол. Мэдди повернулась к холодильнику на секунду.
Сиси упала со стола и сломала позвоночник, когда ударилась о табурет, падая вниз.
Можете ли вы представить, насколько больно ей было?
Мы не говорим о Мэдди. Сиси часто спрашивает о ней. Она знает имя ее мамы, и что ее папа не любит говорить о ней. Это так.
Макс отказывается говорить о Мэдди, но около года назад он пришел ко мне, чтобы я посоветовал ему частного детектива. Он хотел узнать о Мэдди.
Как мы выяснили, Мэдди обратилась в полицию, прежде чем ее поместили в реабилитационный центр. Она никогда не относилась к ребенку с пренебрежением и не подвергала насилию, поэтому суд признал, что она психически больна. Мэдди живет в Аризоне с мужем и двумя сыновьями. Когда Макс узнал об этом, он был в ярости. После ее ухода, он был в подавленном состоянии очень долго.
Я никогда не считал Мэдди полностью ответственной за то, что случилось с Сиси. Насколько мы все знали, это действительно был несчастный случай. И она будет жить с этим. Я уверен, что она оставила Макса из чувства вины.
Какой человек не испытывал бы чувство вины? В конце концов, она чуть не убила свою дочь.
Я люблю Сиси, как будто она моя дочка. Я сделаю всё, что бы мой Сверчок была счастлива.
Что-то тянет мой лацкан пиджака. Тина стоит передо мной и смотрит на меня с грустью. Она так близко ко мне, нос к носу, и ее лицо на моей груди. Еще один маленький шаг, и мы бы целовались.
Что такое, черт возьми?
Я начинаю:
— Ахх...
Она грустно улыбается и мурлычет:
— Когда у кого-то такое лицо, как у тебя сейчас, как правило, нужно его обнять.
Она кладет одну руку на мою талию, голову мне на грудь, другой рукой поглаживает волосы на затылке.
Мы стоим так почти минуту, и я чувствую, что мое тело расслабляется. Она сжимает мою талию, поднимает голову и спрашивает:
— Лучше?
Мои брови поднимаются, и я смотрю поверх ее плеч. Я чувствую себя лучше.
Я киваю ей. Она улыбается, отпускает меня и идет обратно к Максу.
Наверное, это лучшие сорокасекундные объятия в моей жизни.
Глава шестая
«Белый Кролик»
— Так что же происходит с вами двумя?
Оглядываясь на Нат, я отвечаю:
— Мы просто друзья.
Она смотрит скептически.
— Уверена? Ваши утренние объятия не были похожи на дружеские.
Я насмехаюсь:
— О, давай, скажи мне, что он не выглядел так, что его нужно было обнять.
Она бормочет:
— Я не знаю, я ведь не пялюсь на него целыми днями. В отличие от кое-кого, кого я знаю.
Я стараюсь сменить тему:
— Поправь плед, дорогая.
Она тянет его и накрывает нас.
Мы на моем удивительном кремовом диване смотрим какой-то вокальный конкурс по телевизору.
После того как я обняла Ника, я начала чувствовать себя неловко. Это потому, что все в комнате пристально наблюдали за нами. Макс, Ловкач, Мими и Сесилия не могли скрыть своей радости. Лола, Нат и сестры выглядели немного шокированными. А Дух открыто хмуро смотрел на меня. Практически сразу после этого, я извинилась за себя и девчонок, и мы в спешке ушли.
Остальная часть дня прошла быстро. По дороге домой я спросила Нат, можем ли мы взять китайскую еду на ужин.
Теперь мы здесь, на моем диване, смотрим дерьмовое реалити-шоу и едим китайскую еду из картонной упаковки.
Ах, эта жизнь.
Я не могла представить лучшего способа, чтобы провести будний вечер. Мне нравится, что Нат переехала сюда. Я чувствую себя в безопасности, зная, что она рядом.
Нат произносит:
— Все, что я хочу сказать это то, что единственный парень, с которым ты обнималась при мне был Идиот…
Конечно, она имеет в виду Джейса.
Медведь решает, что пора найти самое неудобное место для сна и прыгает на наши ноги. Я глажу пушистую маленькую голову, и он мурлычет громче.
— Я не знаю, что тебе сказать, детка. У меня было только несколько друзей-парней, и я дружила с ними недолго, до того как переехала в Нью-Йорк. Таким образом, у меня немного опыта в том, как вести себя с другом. Я просто отношусь к нему так, как к тебе, Мимс и Лоле, — я заканчиваю, пожимая плечами.
Ковыряясь палочками в еде, она смотрит на меня долгим взглядом и шепчет:
— Я просто не хочу, чтобы ты страдала, — она гладит мою ногу под пледом. — Ты очень чувствительная, моя подружка. Я люблю тебя. Я просто присматриваю за тобой.
Я слегка подталкиваю ее ногу своей под одеялом.
— Я знаю, тупица. — Я тру лоб и смотрю прямо на нее. — В нем есть что-то такое, да?
Она закатывает глаза и восклицает:
— Ну, да! Это называется животный магнетизм, и у него его навалом. Он такой сексуальный, и эта татуировка на шее! Я также заметила шрам на брови… и брат.
Я взрываюсь смехом.
— Подожди минутку, я думал, что поймала тебя, пялющуюся на Духа сегодня днем, и теперь ты говоришь про Макса?