Грей смотрит на меня.
- Ты совершенна. И, черт побери, Мак, ты видела меня? Я - гребаное дерево, - он фыркает. - Я помню, как дорос до такого роста. Тогда я ударялся почти что обо все. По факту я ощущал себя Гулливером среди лилипутов. Иногда я до сих пор так себя чувствую.
- Ага, но ты двигаешься так грациозно.
В уголках его глаз появляются морщинки.
- Никогда не позволяй им увидеть твою слабость, верно? И серьезно, Мак. Ты идеальна такая, какая ты есть. Я люблю то, что мне не нужно горбиться, чтобы встретиться с тобой взглядом на одном уровне. Так что никакая безумная речь не заставит меня отправиться домой с парой спортивных фанаток, прикосновений которых, я даже не хочу ощущать на своем теле, к слову. Ладно?
- Ладно, ладно. Твоя взяла.
Мы смотрим друг на друга и киваем в знак согласия, улыбаясь, но все еще испытывая чувство неловкости. А затем снова молчим.
- Ты должен знать, - говорю я медленно, потому что, кажется, так и не смогу это вымолвить, - я не слишком хороша в том, что касается благодарности. Я всегда говорю все неправильно.
В ответ на это Грей кладет ложку и откидывается на спинку стула, а затем проводит рукой по волосам. От этого движения его бицепсы бугрятся. На его губах играет слабая улыбка.
- Мне в некотором роде нравится это твое качество, Мак.
А мне нравится все в Грее.
- Я имела в виду, что рада тому, что ты здесь.
Его усмешка становится шире.
- Я тоже, - но он делает паузу, в течение которой его брови сходятся на переносице. - И я не трахаюсь с кем попало каждую ночь. Это так, для ясности.
- Значит, только каждую вторую ночь? - дразню я.
Его губы кривятся в вымученной улыбке.
- Ага, возможно, что так, - насыщенно голубые глаза смотрят на меня. - И друзья всегда прежде всего.
- Братья важнее шлюшек? - говорю я, вспоминая сказанные сегодня Маршаллом слова.
Грей смеется.
- Что-то в этом роде. Только моя мама не учила меня называть женщин шлюхами, - его взгляд останавливается на моей груди на достаточно длительное время, чтобы я почувствовала это, а затем наши глаза встречаются. - И ты определенно, не брат.
- Рада, что ты заметил.
- Трудно не заметить, Мак, - он произносит это таким сухим тоном, но тот его взгляд был явно оценивающий и заинтересованный, и от этого моя голова идет кругом, а тело наливается жаром.
Хмурясь, я ем суп, пытаясь тем самым скрыть свое волнение.
Очевидно, Грей более стойкий.
- У меня никогда раньше не было девушки. Так что вероятно, время от времени, я буду вести себя как редкостный придурок, - румянец заливает его щеки. - То есть, у меня не было девушки друга.
- И девушки, как девушки? - не могу удержаться я от вопроса. - Ты когда-нибудь встречался с кем-то?
- Неа. У меня никогда не было к этому склонности.
- Никогда? - слово отдается глухим стуком в моей груди. - Это трагедия. Ты был бы для кого-нибудь отличным парнем.
Его щеки становятся насыщенно красными, но Грей качает головой, словно я ошиблась в этом утверждении.
- Уверен, моногамия - ключевой фактор отношений.
Моя ложка с дребезгом падает на стол.
- Ты бы изменял?
Грей хмурится.
- Нет. Никогда. Но это в некотором роде пунктик. Я никогда не хотел оставаться с одной девушкой, так что зачем было втягивать себя в подобную ситуацию?
- Думаю, в этом есть смысл, - глухой стук в моей груди становится отчетливее. Довольно нелепо. Грей замечательный друг, и это все, что мне нужно.
- А что насчет тебя? - спрашивает он слишком небрежно, словно наш разговор не стал таким же неудобным и для него, как для меня, однако Грей не может больше остановиться в отличие от меня. – Предполагаю, ты профи по теме парней.
- А это так плохо? Я не приверженец интрижек.
Он бросает на меня мимолетный взгляд, натянуто улыбаясь.
- Я вижу тебя насквозь, мисс Моногамия, ты вьешь веревки из мужчин.
Я закатываю глаза.
- У меня был-то всего один парень, умник. И то в выпускном классе старшей школы.
Брови Грея приподнимаются.
- Всего один парень? Серьезно?
- Ага, - я краду у него пиво и делаю большой глоток. Он наблюдает за этем, а в его глазах мерцает веселье. Это снова ударяет меня ниже пояса, каким-то образом Грею удается дать мне ощущение, словно я дома, но в то же время вызвать сильное волнение. И это странно; мы же просто сидим здесь, разговаривая и кушая. Но все, чего я хочу - впитать в себя его образ, то, как уголки его губ изгибаются в постоянной легкой улыбке, вид его крепкой сильной шеи или то, как его вечная щетина покрывает линию подбородка, грубая, словно сахар, но и такая красивая, сверкая в свете лампы. Я практически могу себе представить, как приятно было бы лизнуть языком эту щетину, такую шершавую и вкусную.