- И почему же это ты любишь мою кровать?
Потому что в ней есть ты. Со мной.
- Потому что она королевского размера, - говорю я ей вместо этого, что в принципе тоже правда. - Чертовски великолепная кровать для здоровяков. Я могу даже лежать в ней так, что мои ноги не свисают с края. И как так женщинам удается найти лучшие простыни, одеяла и подушки и скомпоновать их вместе, создавая такой нереальный комфорт?
Айви усмехается, всецело понимая меня.
- Секрет в том, что мы внимательны к деталям, любим покупать больше одной подушки и тонкого одеяла, чтобы согреваться зимними вечерами. А по поводу размера, так сколько я себя помню, у нас дома все кровати были королевского размера. Уверена, папа покупает эти матрасы оптом.
Благослови господи ее отца.
- Предполагаю, твой рост около семи футов, так что тебе не грозит затеряться даже на самом большом матрасе.
- Ага. Папе нравится комфорт, и он думает, что его дочерям тоже не помешает кровать такого размера, - Айви теряется в собственных мыслях, кажись, ощущая счастье. - Когда мы были младше, я и Фи называли их "Кровать для Принцессы на горошине".
- У Принцессы на горошине была кровать из нескольких матрасов, достигавшая почти потолка, а не огромный матрас.
Айви приподнимает брови.
- И откуда вы знаете все эти сказки, мистер Грейсон?
- Моя мама читала их мне, когда я был маленьким мальчиком, - боже, я все еще помню звук ее голоса, когда она клала меня в кровать и рассказывала эти давние истории. Мои братья обычно устраивали веселье из этого ночного ритуала. Но меня это не волновало. У меня была мама, и она дарила мне такое чувство, будто я самый любимый мальчик на всем белом свете. В горле встает ком, и я провожу пальцами по идеально белым одеялам Айви.
Она молчит пару секунд, а затем наклоняется к моей руке.
- Спорю, ты был милым маленьким мальчиком.
Я толкаю ее локтем.
- А я спорю, ты была милой принцессой, - я могу представить маленькую Айви Мак, ее вздернутый носик и спутанные волосы.
- Такой же милой как чертова букашка, - Айви поднимает пульт дистанционного управления. Она переключает каналы, и я кричу "Стоп!" как раз в тот момент, когда она восклицает "Подозрительные лица. Да!"
Мы усмехаемся друг другу.
- Лучший фильм всех времен, - говорим мы хором.
Айви кладет пульт и хватает свой шейк.
- Я люблю работы Брайана Сингера, - говорит она. - И Джей Джей Абрамса. Уверена, мои трусики были бы мокрыми лишь от одной возможности поговорить с ними.
Так как "мокрые трусики" можно получить двумя способами, мой пошлый ум выбирает вариант, связанный с сексом. И образ влажной киски Мак. Откашливаясь, я осторожно поправляю член, размещая головку под широкой резинкой своих боксеров.
- Так тебе нравятся парни с большим умом, а?
Она кривит губы, но не отводит взгляд от экрана.
- С большим умом и не меньшим членом. Ага.
Я чуть ли не давлюсь, но все же мне удается не выдать свои эмоции, хотя на губах маленькой задиры Мак сейчас играет хитрая усмешка.
- Сладкая, - тяну я, словно мой член не стал еще больше секунду назад, - ты по сути только что описала меня.
Ее губы вздрагивают, и она наконец смотрит на меня. В ее глазах играют озорные искорки.
- О, верно. Я забыла о том, что у тебя большой... ум.
- И не забывай о моем большом члене, - прошу, не забудь о нем. Он так одинок. И так нуждается в заботе.
- Тебе позволено лишь дважды за ночь хвастаться своим членом, Грейсон, - говорит она невозмутимо, а затем оборачивает свои пухлые губки вокруг соломинки и посасывает шейк.
Мои собственные губы приоткрываются, когда наблюдаю, как она втягивает ванильный шейк в свой ротик. Стукнете меня кто-нибудь, она убивает меня. Сейчас я такой возбужденный, мой член пульсирует, а в голове не исчезает образ того, как было бы хорошо почувствовать ее губы на кончике своего стояка. Как она слегка втянула бы его в свой ротик. Как ее холодный от мороженого язык охладил бы мой пыл. И потом...
Я снова откашливаюсь, но мой голос все равно хриплый.
- Так ты меня отшиваешь?
- Ага, - она даже не смотрит в мою сторону, отдавая предпочтение слишком восхитительному фильму.
Так что я откидываюсь на изголовье кровати и зажмуриваю глаза.
- Ты жестока, Мак. Нереально жестока.
- А ты - королева драмы, - фыркает она, даже не замечая, что я медленно распадаюсь на части прямо рядом с ней. Айви толкает меня локтем и говорит: - Посмотри фильм, мистер Большой Везде.
И сам не знаю как, но я справляюсь с этой задачей. Однако вскоре фильм заканчивается. Мак выключает телевизор, погружая комнату в темноту. И мне на голову сваливается гиперосознание происходящего. Моя кожа гудит, становясь чувствительной к каждому движению Мак. Наше прерывистое дыхание кажется слишком шумным в тишине комнаты.