– Я никогда такого не говорила, – возразила я, но отца обмануть не получилось. Он снисходительно улыбнулся и продолжил:
– Я не настаиваю, чтобы ты безоговорочно полюбила ее и приняла если не как мачеху, то подругу.
– Ну, с этим ты, конечно, замахнулся, – усмехнулась я, сложив руки на груди. – Она старше меня на десять лет. Для мачехи – маловато. Для подруги – многовато.
– Это я и имею в виду. Кать, пойми меня, пожалуйста, правильно. Я люблю тебя. Больше жизни люблю, дочка. Я очень тосковал по тебе все эти годы. И Стелла помогла мне пережить их, – грустно улыбнулся папа. – Теперь, когда ты, наконец, приехала, мне тревожно от того, что ты воспринимаешь ее как врага и чужого человека. От этого переживает и она. Я много рассказывал ей о тебе, и когда она узнала о твоем решении нас навестить, Стелла была очень рада…
– Пап, давай откровенно, – не выдержала я, вновь подавив вспышку злости. – Для тебя она может быть любимой женой, подругой и всем, кем ты пожелаешь. Я знала о том, что ты женился, когда решила приехать к тебе. Я знала на ком. Но давай не будем строить иллюзий. Я приехала именно к тебе. Потому что тоже очень скучала и тосковала. Но мне странно от того, что ты навязываешь мне дружбу со Стеллой. Для меня она – чужой человек. Жена отца, с которой я общалась за годы вашего брака всего трижды. Не более.
– Но для меня нет, – с чувством произнес папа, заставив меня замолчать. – После развода с твоей матерью, мне было плохо. Я долго приходил в чувство, после того, как она бросила меня и забрала тебя. Несколько лет я не жил – существовал. А после появилась Стелла и помогла мне вновь почувствовать вкус к жизни. Она помогла мне, Катюш, – выразительно посмотрела на меня отец. – И она стала мне дорога. Потому я бы очень хотел, чтобы моя любимая дочь и жена поладили между собой. Я не прошу тебя безоговорочно полюбить ее или признать подругой. Я прошу лишь дать ей шанс. Вот увидишь, стоит с ней пообщаться поближе, и она тебе понравится.
Посмотрев в несчастное лицо отца, я с трудом заставила себя замолчать. Я не произнесла рвущихся возражений, вспомнив его вид в редких звонках по скайпу, после развода родителей. Он был блеклой тенью самого себя, и призрак того несчастья вновь появился на его посвежевшем, моложавом лице, сразу же прибавляя отцу десяток лет.
Я до боли сжала челюсти, опустила взгляд и коротко кивнула. Подняла на отца лицо и постаралась улыбнуться.
– Хорошо, пап. Прости меня за упрямство. Обещаю, я постараюсь наладить отношения со Стеллой.
– Ради меня?
– Ради тебя. Я люблю тебя, папуль, – грустно улыбнулась я и поднялась на ноги, когда отец поднял руки, раскрывая мне свои объятия. Я с наслаждением разместилась на отцовских коленях, как в детстве, и прикрыла глаза, ощущая давно забытый восторг от его объятий. – Я хочу, чтобы ты был счастлив. Ради этого я пойду на многое, – тихо прошептала я и крепче обняла отца за шею, почувствовав нежный поцелуй в висок.
– Помнишь Кевина с моей работы? – неожиданно произнес папа.
– Это, которого? – нахмурилась я, предчувствуя самое худшее.
– Один из совета директоров, – подтвердил отец мои опасения. – Ты виделась с ним неделю назад на банкете компании.
– Да, я помню, – натянуто улыбнулась я.
– Он спрашивал о тебе. Кажется, ты ему понравилась.
– Я должна возгордиться? – тоскливо поинтересовалась я.
– Прекрати быть такой вредной, – хохотнул отец. – Кевин – хороший, состоятельный и, насколько мне известно, порядочный мужчина. Я работаю с ним давно и могу ручаться за него. К тому же, мне он кажется очень симпатичным молодым человеком.
– Пап, роль свахи тебе совсем не к лицу, – фыркнула я. Вспомнила этого Кевина. Да симпатичный, даже очень. Да, влиятельный и статный. Вот только масленые глазенки, коими он прошелся сначала по мне, а после по Стелле, мне совсем не понравились. Впрочем, более ничего подобного он себе не позволял на протяжении всего вечера и, даже, смог с некоторым трудом увлечь меня разговором.
– В общем, я хотел бы позвать его к нам на ужин на днях. Ты как, не против?
– А у меня есть выбор?
– Конечно, – пожал отец плечами. – Но я бы не хотел, чтобы ты отказывалась. Твои каникулы скоро закончатся, а ты толком ни с кем не общалась и не выходила из дому. Я был бы рад, если у тебя появится друг.
– Друг – это хорошо, – усмехнулась я, невольно вспоминая океанариум. Нахмурилась, а после произнесла. – Хорошо, пап, пусть приходит.
– И даже прятаться не станешь?