— Потому что ты и есть скотина!
— Марфа! — он даже подскочил со стула от возмущения. — Марфа, что ты такое говоришь?!
— Не ори на меня! И никогда, слышишь, никогда не смей вмешиваться в мою личную жизнь!
— Этот мудак — твоя личная жизнь?!
— Прекрати!!! — голос уже срывался на визг. Скотина! Бесчувственная, наглая, самовлюбленная скотина! — Это моя жизнь, и ты не имеешь никакого права в нее вмешиваться!
— Я твой друг, Мрыся, и я…
— Убирайся! — в его плечо ударилась коробка скрепок, открылась и рассыпалась к его ногам разноцветными пятнами. — Выметайся из моего кабинета немедленно!
— Мрыся, я прошу тебя, давай поговорим спокойно!
Следующим в него полетела коробка скобок — и тоже осыпала его, в этот раз одинаковыми серыми штрихами. А когда Марфа схватили в руки степлер — до Ракитянского наконец дошло.
— Все-все, я понял! — он поднял вверх руки. — Понял и ухожу.
Он и в самом деле развернулся и пошел к двери. И уже там, на пороге, обернулся.
— Я зайду завтра. Или послезавтра. — От полетевшего степлера Роман ловко увернулся. И уже перешагнув порог, добавил: — Или через неделю.
Дырокол ударился уже в захлопнувшуюся дверь.
Марфа посидела какое-то время в тишине и одиночестве. Потом встала, пошла к двери кабинета. Под подошвами поскрипывали скрепки и скобки. Марфа заперла дверь изнутри на защелку.
Кажется, она никогда раньше не плакала на работе. Получается, будет в жизни новый опыт.
Ракитянский, чтоб тебя. Друг он ей, видите ли… Марфа рухнула в кресло и расплакалась, плотно прижав ладони к лицу.
Припухлость у глаз так и прошла. Марфе то дело замечала взгляды в свою сторону и была уверена, что нынешний визит Ракитянского и ее опухшие глаза являются самой животрепещущей темой для шушуканья среди персонала, но упорно делала вид, что ничего не замечает. Хотя желание рявкнуть на всех, чтобы работали молча, подкатывало сильно. Но она сдержалась. Она домой приедет и дома порыдает всласть. Или нет, не будет рыдать. Винишка надо купить. Точно.
В ее планы на вечер вмешалось третье лицо. Клаус.
Клаус: Марта, ты обещала мне еще одну встречу.
Вот и прекрасно. Вот и чудесно. Вместо того, чтобы рыдать или пить вино, она будет целоваться с Клаусом. И точка. И пошел ты на хрен, Ракитянский.
Марфа со злости сотворила на себе такую красоту, что теперь себя в зеркале не узнавала. Ей показалось, что и Клаус ее не сразу узнал. А потом широко раскинул руки — и Марфа воспользовалась этим приглашением. Клаус обнимал ее, Марфа прижималась крепко и, закрыв глаза, думала о том, что он такой большой, что можно представить, что это Рома.
Не сметь!
Марфа открыла глаза, подняла к Клаусу лицо. И не стала противиться, когда он поцеловал ее в губы. То, что она при этом ничего не почувствовала, Марфу уже не удивило. А вот дальнейшее — очень.
— Марта, — Клаус отодвинулся от нее, но по-прежнему держал ее за руки. — Марта, я хочу с тобой серьезно поговорить. Ты знаешь, Марта, что я скоро должен уезжать. И у меня не очень много времени. Поэтому я… я должен спешить.
Вы привлекательны, я чертовски привлекателен, чего время терять. В полночь, жду.
Главное, чтобы Ракитянский снова не явился. Будем надеться, что артобстрел канцелярией произвел на него впечатление. За этими мыслями Марфа упустила момент, когда диспозиция поменялась. Клаус выпустил ее руки, и теперь у него на ладони оказалась бирюзовая коробочка. Похоже на «Тиффани» — мелькнула мысль. А дальше произошло нечто совсем невероятное. Клаус преклонил колено — прямо посреди тротуара! — и протянул руку с коробочкой, которая с легким щелчком распахнулась. Там было кольцо.
— Будь моей женой, Марта.
Кто-то, проходя мимо, зааплодировал. А кто-то другой даже выразил свои эмоции громким свистом. Марфа видела, как начинают замедлять шаг прохожие. А Клаус по-прежнему стоял на одном колене, протягивая ей коробочку с кольцом.
Сумасшедший дом!
— Ты что творишь?! — Марфа потащила его за руку вверх. — Вставай немедленно!
— Ты ответишь мне? — он, слава богу, встал. Но руку с кольцом по-прежнему держал перед Марфой.
— Ты с ума сошел! — Марфа схватила его за руку и быстро потащила в сторону пешеходного перехода. Быть предметом публичного внимания она не очень любила.
— Я не сошел с ума, — серьезно продолжал на ходу говорить Клаус. — Я весь год думал, Марта. Я тебя люблю. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Они остановились у светофора. Марфа поняла, что тяжело дышит. Господи, что за абсурд происходит в ее жизни. Что за…