Было очевидно, что мы не очень-то быстро продвигались к славе и успеху. Мы решили обзавестись менеджером. А что вы делаете, приняв такое решение? Вы приглашаете человека, который, во-первых, вам друг, а во-вторых, старше. Мы пригласили Марка Чека, который через некоторое время понял, что ему нужен помощник, а у него был друг по имени Херб Коэн. Марк раздобыл нам работу на вечеринке для человека, снявшего "Мондо Голливуд", и там был Херб. Херб не очень-то понимал, что мы делаем, но он подумал, что у нас есть…коммерческий потенциал.
Херб привёл нас на прослушивание в клуб Action в Голливуде. За шесть-семь месяцев до этого они нас отвергли, потому что у нас были недостаточно длинные волосы. Они и в этот раз были не так длинны. Мы пришли в пурпурных рубашках и чёрных шляпах. Мы выглядели как представители мафии. Менеджерский отдел фирмы интуитивно отреагировал на такую упаковку и нанял нас на обязательное 4-хнедельное турне. Это было началом нашего пути к Вершинам Славы. Следующей ступенью лестницы был клуб Whisky, потом — Trip; это была просто нирвана. В Whisky нас взяли из-за того, что их постоянный артист Джонни Риверс уехал на гастроли и им нужна была замена, и притом дешёвая.
Наше положение было так неустойчиво, что руководство клуба только за три дня до нашего ухода вывесило на улицу афишу, объявляющую, что внутри играем мы. Нам приходилось самим быть афишей. Потом мы перешли в Trip, где получали множество заявок на "Помогите, я скала" и "Воспоминания об Эль-Монте". Неприятность состояла в том, что под эти песни никто не танцевал, потому что в середине там идут разговоры, и публика хотела их слышать.
Элмер (Валентайн) хотел, чтобы в его клубе люди танцевали, потому что если кто-нибудь заглянет в дверь с улицы и увидит пустой танцзал, то не зайдёт внутрь. По крайней мере, он так говорил. И вот однажды мы играли обе эти вещи вместе целый час! Целый час никто не танцевал. Через несколько минут после этого мы уже торговали пивом в банках, чтобы заработать на сигареты и колбасу.
В клубе Whisky нас увидели люди из фирмы MGM, и в эти пивобаночные времена мы начали записываться. В первый день записи у нас не было денег даже на еду. Если бы Джесси Кэй не дал нам десять долларов, мы бы потеряли сознание. Но он дал, мы не потеряли и в этот первый день мы записали шесть вещей. После этого мы пошли по ухабистой дороге к подростковой славе. [1968]
“Соул-Гиганты” стали “Матерями”. MGM подписали с нами контракт, видимо, в качестве жеста доброй воли. Херби знал Тома Уилсона и как бы отвлёк его от веселья и развлечений. Он сидел в близлежащем клубе, в “Трипе”. А мы работали на замене в “Виски”, и Херби привёл Уилсона нас послушать.
До этого мы сделали кое-какие демо-записи на Original Sound и послали их в MGM и несколько других компаний. Нас уже отвергли в шоу-бизнесе все, так что MGM — это было что-то вроде последней надежды. И мы ещё не получили от них ни слова о том, принимают они наши записи или нет, так что Херби знал, что Уилсон — это именно тот, с кем надо поговорить.
И вот заходит Уилсон, а мы играем “Песню о мятеже в Уоттсе” — блюзовый номер. Остальной материал, разосланный нами на демо-записях, не был ни особенно странным, ни возмутительным — так что никто не знал, что будет дальше. И вот он услышал группу на сцене и решил, что это блюзовая группа. Тогда он сказал: “Хорошо, мы возьмём их.” С огромным авансом в 2500 долл.
Тогда мы обсудили планы по выпуску альбома; я сказал, что хочу сделать кое-какие оркестровки и т. д., и он согласился. После этого мы сразу же очутились в студии. Правда, с того момента, как он впервые нас увидел, прошло уже около 2-х месяцев. Первой записанной нами вещью оказалась “Куда бы ни дул ветер”, а второй — “Кто эти мозговые полицейские?”, и как только она появилась на плёнке, у людей начали подниматься и опускаться брови и последовала серия довольно-таки возбуждённых телефонных звонков из лос-анджелесской студии TTG в Нью-Йорк — “Алло, что тут происходит?” В первый день мы сделали около пяти вещей.
Я не хотел, чтобы группа была блюзовым ансамблем. Это скороспелое определение родилось после прослушивания всего одной вещи. Дело было не только в том, что MGM должны были принять нас как есть (они ведь уже истратили на этот альбом 21000 долл.) — у нас было много материала, больше, чем могло влезть на одиночную пластинку. Тогда я предложил уменьшить свою долю в издательских гонорарах, а взамен фирма должна была выпустить двойной альбом этой неизвестной группы — и это был определённо самый первый двойник в шоу-бизнесе.