Или например, однажды я взял одного певца, и он пробыл с нами три дня. В первый день он был великолепен, на второй день уже похуже, а на третий с ним случилась неприятность. Однажды в отеле он довёл свой счёт в баре до 90 долл. Когда я брал его в группу, я не знал, что он алкоголик, и теперь пришлось отправлять его домой прямо посреди гастролей. Никогда нельзя знать наверняка. [1976]
Кому-то надо это делать. Если люди не могут дисциплинировать себя сами, то нужно применить к ним внешнее воздействие. Если же они не могут им воспользоваться и развить свою внутреннюю дисциплину, то им нечего делать в группе. То есть я не собираюсь посвятить остаток своей жизни муштровке людей, ради того, чтобы они делали дело. Всё, что я говорю, это: “Мне нужно, чтобы всё было как надо. Я хочу, чтобы вы разучили музыку и играли её правильно — постоянно играли её правильно.” Дальше всё зависит от них.
Многие просто не выдерживают. А потом не могут признаться ни себе, ни другим в том, что сломались. Уходя из группы, они всегда говорят, что я требовал от них слишком многого, или что-нибудь в этом роде. Но всё сводится к тому, что они просто не могли собой управлять. [1977]
Они сделают всё, что угодно, пока им платят. Вот в чём всё дело. В Голливуде всё зависит от денег. Эти музыканты без колебаний будут сидеть в студии и месяцами играть целые ноты в качестве фона для вокальных дорожек. В самом деле, большинство из них лучше займётся этим, чем сыграет что-нибудь интересное. Парни, которые годами учились владеть своими инструментами — всё, что они делают, это играют целые ноты. Они называют это “откладывать яйца”. Мало того — я имел дело с парнями, которые хотят получать больше, если будут играть что-нибудь интересное. “У тебя трудная музыка. Заплати мне больше, чтобы я стал её играть.”
Разница между классическими и рок- музыкантами вот в чём: классических музыкантов интересуют деньги и пенсии. А рок-музыкантов интересуют деньги и как бы с кем переспать. [1977]
Обучение музыкантов. “В этот момент играешь то-то. А потом это идёт сюда, а то — туда.” Я говорю им, что делать. Ты не просто выходишь на сцену и позволяешь себе сходить с ума. Но в некоторых случаях требуется широкая подготовка. То есть я не напеваю им каждую ноту регги-аккомпанемента.
Они знают, что такое стиль и, следовательно, перестраивают свою игру согласно ему. А я всегда пытаюсь разрабатывать аранжировки, исходя из сильных сторон и склонностей исполнителей. Есть вещи, которые удаются не всем. Значит, не надо просить такого человека это сделать. А есть вещи, которые им удаются прекрасно, и надо быть дураком, чтобы не дать этому проявиться в песне. Так что я соблюдаю тут равновесие. [1982]
Тут дело в распознавании рисунка. Знаете, что такое хемиола? Это когда играешь какой-то рисунок на такте или на серии тактов…и им нужно быстро сообразить, как я их подразделил, куда я направляюсь и что им нужно делать, чтобы из этого что-то получилось. Пару раз что-то вышло — однажды я играл такую хемиолу, очень сложный рисунок на семи тактах. Ужасно уродливая штука…размер 4\4, и я играю что-то очень дикое на семи тактах, и рисунок заканчивается точно на сильной доле такта номер восемь.
И барабанщик схватил это в точности; я подождал тактов двадцать и снова это сделал, и снова получилась такая же ритмика. Когда читаешь это на бумаге, эта история кажется фантастикой. Это доказывает существование сверхчувственного восприятия.
Гарантирует это существование. Никак иначе такого добиться нельзя — в этом убеждаешься, взяв каждую партию в отдельности и записав её на бумаге. Этим людям нужно уметь читать мои мысли. Я их мысли не читаю, потому что не думаю об этом — мне есть о чём беспокоиться помимо этого. [1982]
Часто бывает так, что берёшь кого-нибудь — большого таланта — и он приходит в группу и говорит…говорит себе: “Я провёл одно турне и тысячи людей хлопали и вызывали меня — теперь пора начать сольную карьеру.” И вот бац — он уходит. И ты говоришь: “Отлично, пока.” Хорошей тебе карьеры. И мы берём другого парня. [1982]
Заппа о БАБУШКАХ — группе, организованной бывшими Матерями Изобретения. Если они хотят понравиться пишущей публике, то получить освещение в прессе гораздо легче, если называть меня козлом, а не классным парнем. Но дело-то в том, что то, что они делают, не имеет особого смысла с артистической точки зрения — это ведь плагиат. Они мне ничего не платят за использование моих композиций, которые они исполняют со сцены, они используют моё имя и произведения для того, чтобы заработать. При этом они оказывают мне полнейшую неблагодарность, давая людям понять, что я козёл.