Вот, это единственный раз, когда меня кто-то попросил написать музыку — только если я куплю два долбаных рояля. А, ещё меня просили сделать музыку к фильму, но вы знаете, что это такое? Продюсер фильма говорит: “Здесь пусти виолончели — они влюбляются.” [1978]
Я считаю себя композитором, главный инструмент которого — гитара. Обычно большинство композиторов играют на пианино. Я же не играю на пианино, так что из-за технической ограниченности гитары (по сравнению с пианино) — в отношении составных нот и т. д. — то, что я пишу, определяется моим интересом к гитаре. Следовательно, в моём материале есть места, трудные для других инструментов. Если я часто слышу в своей голове что-нибудь характерное для гитары — струнные отголоски и что-нибудь в этом роде — то эти вещи нельзя исполнить на других инструментах. Это порождает некий элемент разочарования, когда слушаешь, как твои ноты играют не на тех инструментах, для которых они предназначены. [1978]
Я каждый месяц делаю что-нибудь новое — объём моей работы просто невероятен, и иногда люди не могут поверить, что всё это действительно существует — большинству трудно даже подумать о таком количестве материала. [1983]
Композиция может получиться несколькими разными способами. Можно начать просто с названия — я просто пытаюсь вообразить, исходя из названия, каков мог бы быть сценарий этого события, а потом его раскрашиваю и дописываю всё то, что кажется подходящим к этой идее.
Не знаю, как это описать…это как рисовать картину. Ты берёшь чистый холст, кладёшь на него свои любимые краски и получается твоя картина — неважно, выглядит ли она как ваза с цветами или как куча нечистот. Если бы я мог просто сидеть и зарабатывать на жизнь сочинением музыки — такой трудной и сложной, как мне хочется — и знал, что кто-нибудь её сыграет, а мне останется её только записать, то всё — я был бы счастлив заниматься этим до конца своих дней…но я не могу, я должен делать и другие дела. [1983]
Я не сру на сцене — и не ем дерьма. Я не топчу ногами цыплят, я не делаю ничего такого. Я хороший гитарист. И ещё я композитор. [1982]
ОРКЕСТРОВЫЕ ФАВОРИТЫ
Что вам сказать об оркестрах…мне нравится, как они звучат, но впечатление от работы с ними неизменно угнетающее. Оркестровых музыкантов волнует одно: их пенсия. Им начхать на музыку. Я не считаю, что принадлежность к какому-нибудь союзу непременно делает тебя плохим человеком, но многие союзы творческих работников просто пропитаны духом псевдопрофессионализма. У людей, в техническом отношении находящихся на переднем крае шоу-бизнеса, вырабатывается такой синдром: они не вызывают уважения своих товарищей, если их хоть что-нибудь интересует в том продукте, над которым они работают.
А если ты всё-таки обнаруживаешь интерес, то кто ты? Слабак? Иди назад, попей кофейку с ребятами, плевать на это дело. Нам же платят большие гонорары. Если тебе надо записать ещё два такта музыки, но часы подрядчика показывают конец смены — всё, баста! У меня записано на плёнке, как подрядчик орёт: конец работы, осталось два такта. Сыграть эти два такта будет тебе стоить 5000 долл. Достаточно для того, чтобы запись потеряла смысл. [1976]
Лондонский Симфонический Оркестр. ЛСО сопровождает аура профессионализма, превосходящая большинство других оркестров, с которыми я когда-либо связывался. Это немного, но кое с кем я работал. Мне нравится общее настроение ЛСО, и каковы бы ни были склонности отдельных исполнителей и позиции некоторых ребят в оркестре, окончательный результат работы с ними был весьма положителен.
Они вникали в музыку, относились к ней серьёзно, делали её профессионально, и некоторым из них она, как ни странно, нравилась. Были в оркестре и другие люди, которые не могли бы печься о музыке меньше, потому что они относились к этому как к работе. Многим, похоже, своя игра доставляла удовольствие — судя по топоту и возгласам во время исполнения.
Мне кажется, в оркестровых концертах это должно присутствовать, т. е. публика, отправляясь слушать оркестр, должна чувствовать себя непринуждённо и радостно, потому что это чудо — то, что можно заставить сотню людей хоть что-нибудь делать вместе, не говоря уж о том, чтобы играть музыку. Несмотря на то, что всё было не так точно, как должно было быть, этот вечер был фантастическим событием, это было чудо, люди должны оценить это.
Проблема с большинством симфонических оркестров состоит в том, что они играют одни и те же вещи. Если идёшь на кабацкую группу, то сколько раз ты сможешь выслушать “Луи-Луи”? А сколько раз — Пятую Симфонию Бетховена? Моцарта? Для меня это всё одно и то же, я не люблю эту музыку. Всё это сплошное “дили-дили-ди”.