Он признаёт, что для него самое большое препятствие — это то, что он мало понимает в экономике и во всём таком прочем. Он играет роль морального и духовного вождя страны. Люди уважают его за то, что ему пришлось перенести, и за его участие в формировании взглядов некоторых главных участников их революции. Но когда приходит пора поговорить о чешской экономике, он отсылает вас к другим людям в его Кабинете. [1991]
Я начал говорить с ним от имени БИИ. “Какие именно иностранные инвестиции желает получить Чехословакия? Почему иностранные инвесторы должны вкладывать деньги в Чехословакию?” Гавел сказал, что эти вопросы нужно адресовать его министрам финансов. Затем, за небольшим обедом, на котором присутствовали Гавел, его жена Ольга, Рихард Вагнер (вицепрезидент и советник по экономике и экологии) и Вальтер Комарек (заместитель премьер-министра и руководитель их новой экономической команды), мы говорили о том, как стране повысить свои доходы. Этот разговор продолжался на следующий день, за обедом на вилле около замка.
По моей просьбе на этой встрече присутствовал Милан Лукес, Министр культуры Чехословакии. Гавел и его министры знают, что им нужны западные инвестиции, но они не хотят тех гадостей, которые часто вторгаются в страну вместе с западными инвестициями. Самый лучший способ держать это под контролем — это подключить к делу человека, чьё главное занятие — культура, чтобы он мог отвергнуть или пересмотреть проект, способный оказать отрицательное влияние на общество. Вот почему я попросил включить в наш состав министра культуры.
После ужина Лукес отправился на телевидение и объявил, что я буду представлять Чехословакию в вопросах торговли, туризма и культуры. На следующее утро я получил письмо от Комарека. [1990]
Оно было напечатано на английском языке ночью, а утром доставлено ко мне в отель. Его подписал Вальтер Комарек, один из их высших финансовых деятелей:
“Дорогой Сэр: я даю Вам полномочия на ведение переговоров с нашими иностранными партнёрами для подготовки предварительных проектов — таких, как планы торговых соглашений, с целью привлечения иностранных фирм. Это касается туристических, сельскохозяйственных и прочих предприятий в Чехословакии. Очень обязан Вам за помощь, предложенную Вами в этих вопросах, и надеюсь на дальнейшее с Вами сотрудничество.”
Я поручил своему юристу заполнить бумаги, необходимые для моей регистрации в США в качестве агента зарубежной страны. Кажется, я совершенно неожиданно получил новую работу. [1990]
Прошлым вечером по чешскому телевидению было объявлено, что я заключил с чешским правительством соглашение о том, что моя компания будет его консультантом по вопросам туризма и культурного обмена. Кроме того, по их поручению я буду выполнять обязанности “охотника за головами”, чтобы найти людей, которые сделают то, что нужно сделать в их стране.
Так что теперь у меня новая работа. Это дача консультаций, и за эту работу моя компания получает от них деньги. У меня есть компания под названием “Почему бы нет?”. Она занимается лицензированием, консультациями и социальной инженерией, и прошлым вечером за обедом мы договорились, что я теперь буду представителем чешского правительства. Я не определяю их политику. Я не суюсь в мир коктейльных приёмов. Это настоящее… это конкретные задачи, которые нужно выполнить.
Есть определённые проекты, которые они хотели бы разработать, и я знаю людей, которые могли бы для них это сделать. Я могу дать им кое-какие советы по поводу положения дел в Америке — скорее всего, этого они не знают. Я хочу сказать, что они видели нас только по телевизору — они не имеют подготовки на уровне встречи Президента Гавела и Джорджа Буша. [1990] В одном из чешских подпольных кафе был такой эпизод. На эту встречу я взял с собой съёмочную группу. В этом кафе когда-то проходила “Джаз-секция”, а теперь это такой мирный подвальчик, где люди сидят, пьют пльзенское пиво и отдыхают, хотя раньше там всё было иначе. Я приехал туда, и посреди всех торжеств меня попросили встать на маленькую диско-платформу и ответить на вопросы.
Наш разговор с людьми в баре переводили двое переводчиков. Один парень рассказал, как его забирала тайная полиция, и вот что они сказали ему, слово в слово: “Теперь мы выбьем из тебя этого Заппу с его музыкой.”
У меня это записано на видео. Я не мог этому поверить. Но с другими людьми случалось то же самое. Так что, по-видимому, в этих пластинках, которые привозились в страну, было нечто такое, что сводило коммунистов с ума, а те люди, которые любили эту музыку, переводили слова и передавали их друг другу, подвергались за это жестоким репрессиям. [1991]