У нас было десять вещей, которые мы знали действительно хорошо, и я бы сказал, что половина из них были обработками классики ритм-энд-блюза. Этим записям в 1955 г. уже было 5–6 лет. Мы играли “За солнцем”, “Pocky Docky Stomp”, и “Жиртрест” (эта песня в то время была относительно свежей). А ещё “Канзас-Сити”. А ещё “Прямо из моего сердца к тебе” Литтл Ричарда. Весь остаток вечера мы играли по просьбам публики.
Это была группа. В те времена нужно было иметь группу. Если у тебя была дополнительная вокальная группа, то это было плюсом, но главным делом была всё-таки группа, способная издавать музыку, под которую могли бы танцевать подростки, потому что за исключением пластинок, это было единственное средство мотивации такого вида социального поведения. Но от пластинок люди не возбуждались так сильно, и поэтому мы были единственной ритм-энд-блюзовой и рок-н-ролльной группой в радиусе миллиона миль в той пустыне. Больше там ничего не происходило, никакие большие артисты из Лос-Анджелеса никогда туда не приезжали, так что мы владели монополией на рынке. “Отключки” не записали ни одной пластинки. Я сделал несколько домашних записей, но теперь и их у меня уже нет.
Я перешёл с барабанов на гитару в 18 лет. В “Отключках” я играл на барабанах. [1970]
Когда я учился в средней школе, мне случилось поговорить с Джонни Отисом. Я видел его студию на школьной экскурсии, вместе с другими ребятами из “Отключек” — кажется, это были Dig Records, на Вашингтон-бульваре. Я видел его эхо-камеру — комнату с цементными полами, и в ней он занимался наложением дорожек и пр. (уже в те времена!) Он подарил нам пачку пластинок и поговорил с нами о своём деле. Мне всегда нравилось то, что он делает, особенно на фирме Peacock. Я люблю его как диск-жокея, потому что мне нравились пластинки, которые он ставил. Думаю, он хорошо разбирался в ритм-энд-блюзе. [1970]
КАПИТАН БИФХАРТ (ДОН ВАН ВЛИЕТ)
Я познакомился с Капитаном Бифхартом в 1956 г. Он учился в средней школе. Он тогда собирался уйти из школы, потому что его отец был болен, и намеревался вместо него водить хлебный фургон в Мохаву — хлебный фургон “Хелмс”. Он жил дома с матерью, через дорогу жила его бабка, и ему нравились ритм-энд-блюзовые пластинки. Коллекция у него была небольшая, но некоторые пластинки были очень классные. В то время он был единственным известным мне в городе парнем, интересующимся ритм-энд-блюзом. Позже я встретил ещё пару ребят, но с ними мы не подружились так, как с Бифхартом. [1970]
После школы мы с Доном собирались и 3–4 часа подряд слушали пластинки. Мы начинали у меня дома, потом чем-нибудь закусывали и ездили на его старом Олдсмобиле в поисках девчонок — в Ланкастере! Потом ехали к нему домой, совершали набег на хлебный фургон его папаши, а потом сидели, ели ананасные плюшки и слушали пластинки до пяти утра, после чего иной раз пропускали школу. В то время это казалось нам единственным, что имело значение. Мы так часто слушали эти пластинки, что могли на слух напеть гитарные проигрыши. Мы экзаменовали друг друга — сколько пластинок выпустил этот парень, какая его последняя запись, кто её написал, под каким номером вышла пластинка. [1968] На что он тратил большую часть своих времени, денег и сил? Гонял по пустыне на своём зеленовато-голубом “Олдсмобиле” с керамической головой оборотня, сделанной им самим и установленной либо на приборной доске, либо под звуковым сигналом на руле. Ещё ему очень нравилось носить защитную форму, тупоносые ботинки и вообще одеваться по последней моде пачуко. Это такой стиль одежды, который надо соблюдать, чтобы выглядеть, как эти мексиканские подростки.
Нужно было иметь то, что называлось “рубашка сэра Гая” — это такая марка рубашек, особый уродливый тип, которую нужно было носить застёгнутой до горла, а поверх рубашки должен висеть медальон Св. Кристофера. Под этой рубашкой должна была быть белая футболка, а сверху — военный комбинезон с большими обшлагами, широкие клеша с прорезями по бокам и узконосые ботинки с обрубленными носами — это был мексиканский “писк”. Белые ребята носили чёрные “дудочки” и “левиса”.
Ещё он питал пристрастие к косметике. Его мать продавала продукты фирмы Avon — ходила по домам со всеми этими лосьонами и духами. И вот однажды он, перед тем, как выходить, смочил свои волосы одеколоном Avon — думал, что от него будет здорово пахнуть. А волосы начали выпадать, и он покрылся ужасной сыпью. Ему пришлось уехать из пустыни погостить к тётке в восточный Лос-Анджелес, пока аллергия не прошла.