- Я знаю, сколько тебе было. Прекрасно знаю, сколько тебе было лет. Я ведь не для того это вспомнил, чтобы тыкать тебя носом в прошлые ошибки, видит бог. Я говорю об этом по серьезной причине. Я об этом говорю потому, что ты, по-моему, как не понимала Иисуса в детстве, так и сейчас не понимаешь. Сдается мне, что он у тебя в голове перепутался с пятью или десятью другими религиозными деятелями, ия не п_р_е_д_с_т_а_в_л_я_ю себе, как ты можешь творить Иисусову молитву, не разобравшись, кто есть кто и что к чему. Ты вообще-то помнишь, с чего началось то маленькое вероотступничество?… Фрэнни? Помнишь или нет?
Ответа он не дождался. Вместо ответа Фрэнни довольно сильно высморкалась.
- А я, представь себе, помню. Глава шестая, от Матфея. Это я, брат, отлично помню. Даже помню, где я был. Я сидел у себя в комнате, заматывал липкой лентой свою чертову клюшку, и тут ты влетела в полном раже, с раскрытой Библией в руках. Тебе вдруг разонравился Иисус, и ты желала знать, можно ли позвонить Симору в военный лагерь и сообщить ему об этом. А помнишь, за что ты разлюбила Иисуса? Я тебе скажу. Потому, в_о-п_е_р_в_ы_х, что тебе не понравилось, как он пошел в синагогу и опрокинул столы и расшвырял идолов. Это было так грубо, Так Неоправданно. Ты выражала уверенность, что Соломон или кто-то там еще ничего подобного себе бы не позволил. А в_т_о_р_а_я вещь, которую ты не одобряла - на этом месте у тебя была как раз раскрыта Библия,- это строчки: "Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницы; и Отец ваш небесный питает их". Здесь-то все в порядке. Все прелестно. Это ты вполне одобряла. Н_о в_о_т, когда Иисус тут же говорит: "Вы не гораздо ли лучше их?" [13] А_г_а, вот тут-то маленькая Фрэнни и спрыгивает на ходу. Тут наша Фрэнни начисто отрекается от Библии и бросается прямехонько к Будде, который не относится свысока ко всем этим милым небесным птичкам, Ко всем этим чудным, прелестным цыплятам и гусятам, которых мы разводили тогда на Озере. И не повторяй, что тебе было десять лет. Я говорю о том, к чему твой возраст не имеет никакого отношения. Никаких существенных п_е_р_е_м_е_н в возрасте от десяти до двадцати лет не происходит - и от десяти до восьмидесяти, кстати, тоже. Ты д_о с_и_х п_о_р не можешь любить того Иисуса, который сделал или сказал то-то и то-то - или, по крайней мере, ему это приписали,- так, как тебе хотелось бы. И ты это знаешь. Ты по природе своей не способна любить или понимать какого бы то ни было Сына Божия, который опрокидывает столы. И ты по природе своей не можешь любить или понимать какого бы то ни было Сына Божия, который говорит, что человек - л_ю_б_о_й человек, даже такой, как профессор Таппер,- Богу дороже, чем какой-нибудь пушистый, беспомощный пасхальный цыпленок.
Теперь Фрэнни смотрела в ту сторону, откуда доносился голос Зуи, сидя совершенно прямо и стиснув в кулаке комочек "Клинекса". Блумберга у нее на коленях уже не было.
- А ты, конечно, м_о_ж_е_ш_ь,- пронзительно сказала она.
- Могу или нет, это к делу не относится. Впрочем, да, так оно и есть, я могу. В этот вопрос я сейчас углубляться не хочу, но я никогда не пытался - сознательно или иначе - перекраивать Иисуса под Франциска Ассизского, чтобы сделать его более "любезным сердцу",- а этим занимаются девяносто восемь процентов христиан во всем мире. Это не делает мне чести. Я не в таком уж восторге от святых типа Франциска Ассизского. А тебе они по сердцу. По моему мнению, это и есть одна из причин твоего маленького нервного срыва. И как раз по этой причине ты устроила его дома. Здесь ты на всем готовеньком. Обслуживание по первому разряду, с горячей и холодной проточной чертовщиной и привидениями. Куда уж удобнее! Здесь ты можешь твердить свою Иисусову молитву и лепить свой идеал из Иисуса, Святого Франциска, Симора и Хайдиного дедушки.- Зуи ненадолго прервался.- Ты что, не понимаешь? Неужели тебе н_е_п_о_н_я_т_н_о, как смутно, как безответственно ты смотришь на мир? Господи, да в тебе никогда ничего третьесортного не было, а вот сейчас ты по горло увязла в мыслишках третьего сорта. И твоя молитва - третьесортная религия, и твое нервное расстройство, знаешь ты это или нет,- тоже третьего сорта. Я видел парочку настоящих нервных срывов, и те, на кого это нака тывало, не успевали подыскать себе местечко, где бы…
- Не смей, Зуи! Н_е с_м_е_й! - крикнула Фрэнни, захлебываясь слезами.
- Сейчас, минутку, одну минутку. А с ч_е_г_о это у тебя нервный срыв, кстати сказать? То есть если уж ты изо всех сил старалась выйти из строя, то почему бы тебе не употребить всю эту энергию на то, чтобы остаться здоровой и веселой? Ладно, я непоследователен. Сейчас я веду себя очень непоследовательно. Но, боже мой, как ты испытываешь ту малую толику терпения, которая мне досталась от роду! Ты смотришь на свой университетский г_о_р_о_д_о_к, и на мир, и на п_о_л_и_т_и_к_у, и на урожай одного л_е_т_а, слушаешь болтовню кучки безмозглых студентов и решаешь, что повсюду - только "я", "я", "я" и единственный разумный выход для девушки - обрить себе голову, лечь на диван, твердить Иисусову молитву и просить у Бога какого-нибудь маленького мистического чуда, которое принесет ей радость и счастье.
Фрэнни закричала:
- Д_а з_а_м_о_л_ч_и_ш_ь л_и т_ы н_а_к_о_н_е_ц!
- Секунду, секундочку. Ты все твердишь про "я". Господи, да только самому Христу под силу разобраться, где "я", а где нет. Это, брат, Б_о_ж_и_й мир, а не твой, и не тебе судить, где "я", а где нет - последнее слово за Ним. А как насчет твоего возлюбленного Эпиктета? Или твоей возлюбленной Эмили Д_и_к_и_н_с_о_н? Ты что, хочешь, чтобы твоя Эмили каждый раз, как ей захочется написать стишок, садилась бы и твердила молитвы до тех пор, пока это гадкое, эгоистическое желание не пропадет? Нет, этого ты не хочешь! Но тебе бы хотелось, чтобы у твоего друга профессора Таппера взяли бы и отняли его "я". Это другое дело. Может быть, и другое. Может быть. Но не кричи ты на весь мир о "я" вообще. Я считаю, если ты хочешь знать мое мнение, что половину всей пакости в мире устраивают люди, которые не пускают в ход свое подлинное "я". Твой профессор Таппер, к примеру. Судя хотя бы по тому, что ты о нем рассказываешь, я готов поспорить на что угодно, что он в жизни использует вовсе не то, что ты принимаешь за его "я", а совсем другое, более грязненькое, но менее п_р_и_с_у_щ_е_е ему качество. Господи, да ты же достаточно ходила в школу, чтобы это знать. Только соскреби краску с никуда не годного школьного учителя - или хоть с университетского профессора,- и почти наверняка обнаружится первоклассный автомеханик или к_а_м_е_н_щ_и_к, черт побери. Вот тебе пример - Лесаж, мой друг, мой покровитель, моя Роза с Мэдисон-авеню. Думаешь, это "я" загнало его на телевидение? Черта с два! У него теперь вообще никакого "я" нет - если и было когда-то. Он его расколотил на мелкие хобби. Я знаю по меньшей мере три его хобби, и все они связаны с громадной мастерской у него в подвале, которая обошлась ему в десять тысяч долларов и вся набита электрическими приборами, тисками, динамо-машинами и бог знает чем еще. Ни у одного человека, проявляющего свое "я", нет в_р_е_м_е_н_и ни на какие чертовы хобби.
Зуи внезапно умолк. Он по-прежнему лежал с закрытыми глазами, а пальцы у него были крепко переплетены на груди. Но вот он придал своему лицу нарочито обиженное выражение. Видимо, это была такая форма самокритики.
- Х_о_б_б_и,- сказал он.- Как это я договорился до х_о_б_б_и?
С минуту он лежал и молчал. В комнате были слышны только рыдания Фрэнни, не вполне заглушенные шелковой подушкой. Блумберг теперь сидел под роялем, на солнеч ном островке, и довольно картинно умывался.
- Опять я играю резонера,- сказал Зуи нарочито будничным голосом.- Что бы я ни говорил, у меня получается одно: как будто я хочу подкопаться под твою Иисусову молитву. А я ничего такого не хочу, черт меня побери! Я только против того, почему, как и г_д_е ты ею занимаешься. Мне бы хотелось убедиться - я был бы с_ч_а_с_т_л_и_в убедиться,- что ты ею не подменяешь дело своей жизни, свой долг, каков бы он, черт побери, ни был, или просто свои ежедневные обязанности. Но вот что еще хуже: я никак не могу понять - ей-богу, никак не пойму,- как ты можешь молиться Иисусу, которого даже не понимаешь. А вот что уже совершенно непростительно, если учесть, что в тебя путем принудительного кормления впихнули примерно такую же массу религиозной философии, как в меня,- совершенно непростительно, что ты и не пытаешься понять его. Еще можно было бы найти какое-то оправдание, если бы ты была либо совсем п_р_о_с_т_ы_м человеком, как тот странник, либо человеком о_т_ч_а_я_в_ш_и_м_с_я,- но ты, брат, не так проста и далеко не в таком отчаянии, черт побери!