– Ты еще ей не сказала? – удивленно поднял глаза от своих записей Отто.
Он сидел рядом и лихорадочно строчил в блокноте, записывая все о ней для статьи о типах личности.
– Нет.
Фрида откинулась на валик дивана и закрыла глаза. Рядом с Отто она казалась себе великолепной и непобедимой, но, как только вспомнила о необходимости признаться Элизабет, это чувство улетучилось. Она смутно подозревала, что сестре не понравится их сближение и та попытается как-то утвердить свою власть. Как в детстве.
– Она не станет возражать. Элизабет верит в свободную любовь. – Отто беспечно взъерошил залитые солнцем рыжие вихры. – Она будет счастлива делить меня со своей сестрой, как счастлива делить меня с лучшей подругой, моей женой.
Он рассмеялся и притянул Фриду к себе.
– Здесь, в Швабинге, мы верим в сексуальную революцию и гибель патриархата.
– Расскажи мне об этом месте в Швейцарии, об Асконе.
Фрида зарылась лицом в его грудь. Она любила, когда он говорил о революции. Ей нравилось, как падают и летят его слова, точно акробаты в цирке.
– Революция уже началась, Фрида. В Асконе мы боремся с семейным патриархатом. Вся еда, имущество и дети там общие.
Отто отодвинул блокнот и поднял голову.
– Это единственное место в мире, где женщины свободны – потому что в семье нет власти отца. Одиночества тоже нет, ведь все равны и по-настоящему заботятся друг о друге.
– Нет одиночества?
Она вздрогнула, вспомнив свою жизнь в Ноттингеме. Долгие годы ее спасали от одиночества только книги. Однажды зимним днем Фрида совершила поразительное открытие: после замужества она стала еще более одинокой.
– Нет, – решительно произнес Отто. – Мы будем там счастливы, любовь моя.
Фрида взяла из лужи чернил, растекающихся по листу, ручку Отто.
– А детям там хорошо?
– Там всем хорошо. Никто не испорчен собственностью, властью. Люди полностью свободны!
Он отобрал у нее ручку и наполнил из чернильницы рядом с кроватью.
– Перевернись.
Она легла на живот, почувствовала, как кончик пера царапает ягодицы, вдохнула кожаный запах диванной подушки.
«В Асконе я могла бы носить кожаные штаны – подумала она. – И чулки горохово-зеленого цвета». Перед глазами промелькнула картина: Монти, Эльза и Барби бредут голышом через мелкий ручей, а стайки серебряных рыбок плавают у их ног и кусают за пальцы.
– Эрнест никогда не позволял детям бегать без одежды, – сказала Фрида, приподняв голову. – Однажды я повезла их на море, и они целую неделю бегали голышом. Я боялась, что они ему расскажут.
– Возьми с собой детей. Мы сможем делать что захотим, следовать зову тела, сердца, чувств. Мы станем свободными духами. Самими собой!
«Это все, чего я хочу, – подумала Фрида. – Быть собой. Всего лишь быть собой. Почему это так трудно, так тяжело?» Она почувствовала на ягодицах теплое дыхание Отто.
– Что ты написал?
– Женщина будущего.
Он вновь подул на надпись.
– Ты мне всю жизнь снилась. Я не знал, что это ты, а теперь понимаю: это был пророческий сон о том, сколь совершенной может быть женщина. Ваши суфражистки не понимают, что женщина не в силах стать свободной, пока не отпустит свою сексуальность. Акт любви – маленькая революция.
Его голос взлетал, опускался и кружил по комнате.
– Я никогда не встречал женщины, до такой степени сексуально свободной, как ты. Естественной, непосредственной, способной отдаваться и получать наслаждение, тогда как все остальные представительницы вашего пола сухи и зажаты от постоянного подавления чувственности. Это своего рода гениальность, Фрида.
– Значит, я гений? – рассмеялась она.
– Да, гений жизни. Тебя держали в заточении в… этом, как его…
– В Ноттингеме, – подсказала она.
– От самого этого слова несет преисподней. Полетели со мной!
Он притянул ее к себе, так что перехватило дыхание, прижался губами к губам и поцеловал с такой безудержной страстью, словно это был их последний поцелуй и он хотел навсегда запечатлеть его в памяти.
Глава 17
Эрнест
В среду Эрнест, как обычно, вернулся с урока для местных шахтеров и рабочих после десяти часов вечера. Урок выдался не лучший. Он сделал все возможное, чтобы заинтересовать учеников, но усталость лишила его выступление привычного блеска. Ему также не удалось сдержать зевоту, когда начались поэтические чтения, хотя ученики читали замечательные произведения прекрасного английского поэта, лорда Теннисона.
Миссис Бэббит оставила ему стакан стаута и бутерброд с сыром, однако Эрнест так устал, что не мог есть. Он задумался, не слишком ли много набрал уроков и экзаменационных работ. Видимо, переоценил свои силы. Но ответственность за семью давила на его сутулые плечи тяжким бременем, и он твердо решил, что Фрида должна иметь роскошную лондонскую шляпу с перьями. Если заказать шляпу вовремя, ее можно будет надеть в церковь на праздник сбора урожая в сентябре.